С видом на жизнь. Дилогия (СИ)

— Я могу тебе рассказать всю свою историю, в которую входят и эти кольца, но при одном условии…

— Каком?

— Ты поверишь всему, до единого слова… Я врать не собираюсь, а в психушку после моего рассказа попасть не хочется.

— Я даю тебе слово! — он наклонил голову как истинный гусар. — Но сначала давай поедим… Я сегодня еще не завтракал. А ты уже не ела дня три. В шкафу полно всяких вещей. Одевайся и спускайся вниз, к столу.

Он вышел, оставив меня приводить себя в порядок. В шкафу, действительно, можно было найти все, что угодно. Причем все это новенькое — с иголочки. То ли посторонние девушки моего телосложения у него тут толпами появляются, то ли все это было куплено специально для меня. И второе показалось мне наиболее вероятным.

Этот факт был воспринят моей больной психикой совершенно спокойно, как само собой разумеющееся. Я выбрала легкое шелковое белое платье в мелкий цветочек по одной причине — оно было не слишком коротким, чуть — чуть не доходящим до колена. Конечно, девушки сейчас здесь носят более откровенные наряды, но мне так непривычно открывать свои ноги. Вот оно воспитание! Раньше‑то я никогда не сомневалась и с удовольствием носила мини — юбки, а сейчас — неудобно.

Борис Дмитриевич уже сидел за накрытым столом и читал газету. Едва я вошла, он поднялся и проводил меня к свободному стулу.

— Ты прекрасно выглядишь, Вета! — он отодвинул его, приглашая меня сесть. — Болезнь, видимо, отступила.

Я кивнула головой:

— Да, благодаря вам. Если бы я потеряла сознание дома, боюсь, провалялась бы без сознания в одиночестве и без лечения.

— Я бы этого не позволил! Мне ежечасно докладывали о том, что ты делаешь… Уж извини!

Он вернулся на свое место и приступил к завтраку. Я последовала его примеру, тем более, кушать хотелось смертельно. Покидав в себя изрядное количество мяса, красной икры, салатной зелени, я, наконец, поняла, что уж теперь‑то смерть от истощения мне не грозит. Значит, можно и отвлечься.

— Простите… Борис Дмитриевич… Как мне вас называть. Не то, чтобы мне было жаль времени на выговаривание вашего полного имени, но как‑то оно меня совсем не вдохновляет…

Он хмыкнул и рассмеялся:

— Меня так только студенты и называют, а еще подчиненные. Друзья зовут меня Рисом. Я предлагаю вам такой вариант имени. Подойдет?

— Производное от Бориса?

— Нет! По молодости, когда только зарождался бизнес, у меня был благотворительный фонд «Разум и справедливость». Коротко все называли его РИС. Оттуда и прозвище пошло…

— Студенты?

— Да, я преподаю основы экономики в университете, — он взглянул на мою обескураженную моську и снова рассмеялся. — А ты думала, я простой бандит? Нет, не простой! С тремя высшими образованиями!

— Значит, тебе будет еще сложнее мне поверить, — вздохнула я.

— А это мы и выясним, как только ты съешь все самое вкусное, что есть на столе…

— Это упрек или предложение?

— Ешь давай уже! — он смеялся. — А твой аппетит меня только радует.

От стола я отползала, хотя, когда на глаза мне попалась одинокая хлебная корзиночка с икрой, непонятно как уцелевшая, кажется, я хищно облизнулась. Рис вовсю потешался надо мной, а я делала вид, что жутко оскорбляюсь его намекам. В общем, было весело.

Для обстоятельного повествования о своих приключениях он пригласил меня в свой кабинет, где уже горел камин. Я радостно взвизгнула и уселась в кресло прямо у огня. Платье, конечно, хорошее, удобное, но с коротким рукавом. А учитывая, что за окнами дождь перешел уже в первый снег, мне было как‑то зябко. Рис приволок плед и укрыл меня им.

— Ну что, готова? — спросил он, устраиваясь прямо на ковре у моих ног.

— С чего бы начать? — я задумалась.

— С начала…

Я так и поступила. Начала с самого первого моего детства, первого замужества и рождения детей. Когда дошла до кладбища, где в меня ударила молния, глаза Риса уже и так были по полтиннику.

— Ты как? — спросила я. — Может остальное чуть позже?

Он активно стал махать головой, требуя продолжения. Я рассказала о Зерце, о своем втором детстве, Академии магии, своем уникальном даре. Когда речь дошла до предательства Рай Варда, а потом до издевательств Алекса, он заскрипел зубами. А когда я сказала, что теперь они — мои лучшие друзья, он скривился и заявил, что то, что они сотворили, прощать нельзя. Ошибки надо смывать кровью.

Я рассказывала до позднего вечера. Пару раз мы прерывались, чтобы удовлетворить насущные потребности, но опять возвращались к моему повествованию. Когда я дошла до последней встречи с сиренами, он сильно задумался, и, казалось, даже не слышит меня.

— Значит, этот мир для тебя — и в самом деле очередная иллюзия? — наконец проговорил он.

Я пожала плечами:

— Скорее всего. Не думаю, что сирены были просто моим бредом.

— Да уж. На твоей истории я мог бы защитить докторскую диссертацию… — он взглянул на озадаченное выражение моего лица и добавил. — Одно из моих образований связано с психологией.

— И что тебя так воодушевило?