С волками на Вы (СИ)

— Ох уж и прыток, гадёныш! — выдал старик в подтверждение её опасений. И, приподнявшись на локте, прохрипел: — Понесла иль не понесла, как думаешь? У вас, баб, свои приметы имеются ж…

И за запястье схватил, будто клещами, не вырваться. А невидимая рука и за горло заодно ухватила — и слова не вымолвить. А старик всё головой качал и кряхтел.

— Коль не обрюхатил, то уйти от него сможешь. Потом уже нет… Потом уж и сама, как он, станешь… Ох, не хватило духу придушить гадёныша, пока мал был. Не хватило… А сейчас сильнее матери стал, не совладать… Ты зажмурься и плач… Слёзы лучшая твоя защита. Не смотри ему в глаза, пропадёшь. Руки-то какие, просто ручки барышни, такими ведро с колодца не достанешь. И замок не собьёшь. А в сараюшке вилы есть, — Дед на руку её опёрся и сел, чуть ли лбами не столкнулись. — Только на вилы его и поддеть можно. С вилами справишься, с ружьём нет. Вилы сподручнее вам. бабам. Да как замок снять… — И вдруг ещё сильнее сжал ей руки, в глаза впился, и взгляд вдруг просветлел и осознанным стал. — А ты, может, любишь его? Может, я зря спасти тебя хочу? Может, волчья жизнь тебе раем кажется? Ведь Анна дура была, любила… Знала, на что шла… А тебя-то, думал, охмурил гадёныш. Он уже не мальчишка, как был…

Варя руки рванула и сумела высвободиться. Не зря, кажется, Богдан велел отца не слушать. Да куда ж они запропастились-то?!

— Я сейчас хлеба принесу!

Только б из каморки выскочить. Заодно и в окно посмотрит. Только не пришлось. Дверь скрипнула. Варя бросилась в зал и замерла. У дверей стоял один Богдан. Взъерошенный, в снегу, даже не отряхнулся. Варя хотела спросить про Костю, но не решилась и пролепетала только, что Михей пришёл в себя, но Богдан будто пропустил её слова мимо ушей и продолжал спокойно разуваться. Может, не расслышал, но повторять Варя не стала, хотя с места не двинулась. Должен ведь догадаться, что её интересует, где Костя. Почти пять минут прошло. Топтался бы он на крыльце, давно бы в дом зашёл. Что происходит?

Богдан наконец и тулуп повесил. Прошёл мимо, точно она пустое место. Схватил в кухне хлеб, бросил в каморку, что-то сказал и запер старика, оставив ключ в замочной скважине. Чтобы не подглядывал, видать. Сердце Вари упало в пятки, а когда румын поднял на неё глаза, подпрыгнули к горлу. Тут уж никакой вопрос не задашь, не задохнуться бы, а то опять мерещится, что глаза у Богдана светятся.

Она зажмурилась до боли и почувствовала на глазах слёзы. Слёзы страха.

— Сама-то ела что-нибудь?

Голос не грубый, даже с ноткой заботы. Но это ведь обманчиво, да? Где Костя? Может, они на разных машинах, и он с «Тойотой» возится? И волноваться лишнее. Сейчас придёт.

— Нет. — сказала она, услышав, как Богдан грохнул чайник на плиту. — Хотела вас дождаться…

Как хорошо, что они не перешли на «ты», не нужно уточнять, кого именно. Однако Богдан оказался иного мнения. Он взял только две чашки и, вновь пройдя мимо, поставил их на привычный столик. Для неё и Кости? Или всё же для них двоих. Что происходит? Язык дрожал во рту, не в силах выдать ни один звук, а Богдан уже и оставшиеся с утра блины принёс. Самое время про Анну спросить. Чёртов язык! Уже и чайник вскипел, а она всё

молчит.

— Холодно? — спросил Богдан заботливо, и Варя вновь поразилась мягкости его голоса. Какой-то неестественной, не вяжущейся с его медвежьей фигурой.

Варя пожала плечами как-то тоже невнятно. Правда, она и не была уверена, что дрожит от холода. Но Богдан вернулся со свитером. Да будь он проклят! Хотя нет, другой, не с него снятый, а с Анны… От этой мысли Варю затрясло ещё сильнее, но руки сами собой поднялись навстречу Богдану, и если бы он не ограничился одёргиванием свитера, она б не оказала никакого сопротивления, как и той страшной ночью.

— Сейчас согреешься, — пообещал хозяин без привычного смешка и принёс из кухни уже заваренный чай.

Варя стиснула трясущимися руками чашку и погрузила и так уже красное лицо в пар. Где Костя? Куда он запропастился?! И наконец она сумела озвучить вопрос, запив страх крохотным глотком.

— А я б тоже хотел это знать, — ответил Богдан без всякого сарказма, и Варя похолодела даже в волчьем свитере. — Я уже пешком дошёл, а он был на грузовичке.

— Я не понимаю… — пролепетала Варя и так и осталась с раскрытым ртом, не отыскав на языке продолжение фразы, но Богдан достаточно быстро оборвал её молчание:

— А я не хочу понимать. Во всяком случае, боюсь сделать скорые выводы. Пожалуйста, поешь. Упрашивать тебя не входит в мои планы.

Хотелось спросить, а что входит в ваши планы, но язык вновь не слушался. Глаза опять оказались на мокром месте. Богдан, сжав губы, схватил свою чашку и ушёл в кухню. Варя осталась сидеть, точно палку проглотила. Какой там оладушек! Она не в состоянии глоток сделать, хотя пара давно нет. Где Костя? Не очень-то верилось в слова Богдана. Где он сам был и почему оставил машину? И что с Анной?

— Возьми!

Сердце так стучало, что заложило уши, и Варя не заметила возвращения Богдана. Перед ней на столе лежали перчатки с волчьими когтями.