С высоты птичьего полета

Оказавшись дома, он сразу направился на чердак. Его юный друг спал урывками; лихорадка только усугубилась. Йозеф вышел во двор, зачерпнул горсть снега в большую миску, и, завернув снег в простыню, обмотал ее вокруг Майкла, чтобы сбить температуру. Затем, пока его пациент кашлял и стонал, он принялся перечитывать главу, которую отметил в одном из учебников.

Дантес сидел на коленях у Йозефа и озабоченно смотрел на Майкла.

– Да, Дантес, я знаю.

Профессор закрыл книгу и встал. Он знал, что должен сделать. Открыв другой учебник на другой странице, он прочитал главу о том, как брать кровь. Капли пота застилала ему глаза, пока он сам себя уговаривал:

– Я смогу это сделать. Я смогу это сделать.

Майкл перевернулся и посмотрел на него мутными глазами:

– Что вы собираетесь сделать профессор?

Йозеф посмотрел на своего юного друга, потом перевел взгляд на иглу в его руке.

– Вы в порядке?

– Мне нужно взять немного твоей крови. – Йозеф прикрыл глаза и сделал два глубоких вдоха. – И я должен тебе признаться тебе кое в чем.

Майкл уставился на него.

– Я всегда очень боялся игл и… крови.

Майкл откинулся на подушку и пробормотал:

– Не думаю, что получится.

– Мне просто нужно время.

Делая глубокие вдохи, Йозеф мерил шагами чердак. Когда это не помогло ему успокоиться, он торопливо покинул комнату, спустился на два лестничных пролета и вышел из кухни.

Стоя на снегу, он жадно вдыхал морозный воздух. Легкие наполнились холодом, и он нашел в себе мужество, в котором нуждался. Это была последняя надежда. Ничего другого не оставалось.

Вернувшись на кухню, он тщательно вымыл руки и взял чистую белую льняную тряпку и маленькую фарфоровую миску, а потом поспешил обратно на чердак. Затем он потренировался делать инъекции украденными иглами, вставив одну в маленький кожаный шарик. Сделав это, он побледнел, кровь отхлынула от его лица.

Майкл с беспокойством наблюдал за происходящим.

Йозеф взял использованную иглу и бросил ее в чашу. Теперь у него дрожали руки.

– Я могу это сделать, я могу, – повторял он.

– Вы уверены? – Майкл сглотнул. – Вы даже не можете проткнуть мяч.

Йозеф еще раз открыл главу в медицинской книге и перечитал ее. Глубоко вздохнув, он попробовал снова и тогда Майкл сильно закашлялся. Он повернулся к своему пациенту, его руки все еще дрожали.

Йозеф обвязал руку Майкла тонким шнуром и протер ее водкой. Майкл отвернулся, чтобы не видеть, как Йозеф пытается вонзить иглу. С первой попытки Йозеф не попал в вену. Майкл поморщился.

– Прости.

– Хуже уже не будет, – ответил Майкл до того, как снова разразиться шумным приступом кашля.

Йозеф попробовал еще раз, потом еще. Каждый раз он промахивался мимо вены. Он встал, закрыл глаза и хлебнул солидный глоток водки. Сняв очки, он вытер пот со лба рукавом рубашки, затем снова надел их и повернулся, чтобы повторить попытку.

На этот раз шприц наполнился густой красной кровью.

К тому моменту, как он набрал нужный объем, лицо Майкла совсем посерело.

– Вы отвезете кровь в больницу?

– Нет, не совсем, – ответил Йозеф, борясь с рвотным позывом. Затем, вытянув руку, он глубоко вонзил иглу с зараженной кровью в тело.

– О, Господи, профессор! – последнее, что он услышал, перед тем, как упасть в обморок на кровать.

Глава 36

Йозеф померил температуру; она была в норме. Вглядываясь в свое отражение в зеркале, он потер глаза. Разве не пора симптомам появиться? Наверное, он уже должен почувствовать себя плохо, должна появиться лихорадка, что угодно. Где-то глубоко в животе битым стеклом скрежетал грызущий страх. А что, если его план не сработал? Ситуация казалась безнадежной.

Словно напомнив ему о цене, с чердака раздался кашель Майкла. Тот усилился за день и теперь стал сухим и скрипучим. Это новое обстоятельство тревожило Йозефа не только тем, что болезнь прогрессировала, но и тем, как сохранить в тайне жизнь Майкла на чердаке.

Он торопливо прошел в спальню, чтобы одеться. Была суббота, и он должен был навестить Ингрид. Каждой клеточкой тела он хотел остаться с Майклом, но реальность была такова, что, если он не придет, Ингрид догадается проведать его сама, а поскольку Майкл серьезно болен, он не мог допустить, чтобы племянница-нацистка оказалась у него дома.

Перед уходом, он еще раз проверил своего пациента, тревожно нависнув над ним, он следил, как тот вдыхает и выдыхает, его бледное лицо выглядело пепельно-серым. Придвинувшись ближе, он прошептал:

– Я вернусь сразу, как смогу.

С близкого расстояния, он почувствовал исходящий от него жар и услышал хриплый звук в легких.

Майкла ничего не ответил.

* * *

Добравшись до квартиры Ингрид, он огляделся прежде, чем войти. Он всегда был начеку. И был уверен, что, когда эта война закончится, к тем, кто поддерживал нацистов, не будут относиться хорошо, и он не хотел, чтобы у кого-то сложилось такое впечатление о нем.