С запахом лаванды и пепла

Чай согревает и расслабляет меня. Ярик мило тарахтит и мнет лапками мою шею. Глаза сами закрываются, и незаметно я засыпаю.

Глава 5. Свидание

Когда просыпаюсь, в доме удивительно тихо, отчетливо слышно, как тикают часы на стене. Долго лежу с закрытыми глазами, прислушиваясь к окружению и своим ощущениям. Потом открываю глаза и медленно сажусь. Ярик дремлет у меня в ногах, но сейчас поднимает голову и глядит внимательно. Вид у него умильно-сонный, шерстка на спине топорщится. А я чувствую себя на удивление бодро! Чуть-чуть ноет спина, но в голове ясно, и настроение отличное. Только адски хочется пить.

Первым делом смотрю на часы – ух ты, почти четыре, я проспала половину дня. Давно со мной такого не было. Я вообще с трудом засыпаю, пока светит солнце.

Дедуля на кухне сосредоточенно лепит пельмешки. Это так непривычно, что я замираю на пороге, пытаясь вспомнить, ела ли я вообще когда-нибудь самолепные пельмени или вареники. Ярик вприпрыжку несется следом, врезается в мои ноги, садится рядом и забавно мотает головой. Потом уверенно топает к миске с кормом.

– Ты в магазин ходил? – спрашиваю дедулю.

– Гера принес, и сухой и влажный корм. И наполнитель тоже. Еще когтеточку – я ее в твоей комнате поставил – и пару игрушек.

– Какой молодец, – с издевкой бурчу я. Эта внезапная заботливость соседа-младшего меня злит. Во-первых, она не вяжется с его нагловатостью. А во-вторых, меня опять лишили работы и денег потратить не дали.

– Ты не бурчи. Гера славный парень, хоть и с придурью. Уверен, вы подружитесь. – дедуля добродушно улыбается, снимает очки, чтобы разглядеть меня. – Ты как себя чувствуешь?

Я уже жадно пью воду, поэтому показываю ему колечко из пальцев – все ОК. Только пока набираю чашку повторно, коротко говорю:

– Все в порядке. Даже странно.

– Крымские травки творят чудеса. Ты не сильно ушиблась, все обошлось.

– Ветка прошла по касательной?

Дедуля надевает очки и возвращается к пельмешкам. Ярик замечает какого-то жучка и начинает возню. Я наполняю чашку в третий раз и сажусь напротив дедули, начинаю помогать. Мои пельмешки получаются кривоватые, и дедуле приходится исправлять каждый. Он пытается делать это украдкой, но я все замечаю. Мне неловко быть такой неумелой, но я не сдаюсь. Я же не виновата, что мама никогда сама не лепила пельмени. Она вообще мало готовит, предпочитает полуфабрикаты или мультиварку, которая сама все делает. Мне порой кажется, мама избегает кухню.

– О чем ты говорил с Гектором? – невинно спрашиваю я, пользуясь общей расслабленностью.

Дедуля глядит из-под очков:

– Когда?

– Ну… пока я была в отключке. Мне показалось, вы что-то такое странное обсуждали, даже спорили…

– Что именно? – дедуля не глядит на меня, сосредоточенно соединяет края пельмешка.

– Что я что-то сделала… И фамильяр появился. Фамильяр – это кто?

– Фамильяр? Помощник ведьм и колдунов. Некоторые народы верили, что в них ведьмовская душа. По мне это глупо: зверушку-то убить всяко проще, чем ведьму.

– И при чем тут я?

Дедуля молчит, перекладывает на доске пельмешки, подправляет мои корявые.

– Ты не при чем. Ты опять ослышалась, лягушонок. Гектор ждет, что я несколько бумаг заполню, вот я и говорил ему, что формуляры у меня уже есть.

Звучит убедительно. Вот только я не верю, что дедуля стал бы обсуждать какие-то документы над полуживым телом единственной внучки. Пусть утрирую, но суть от этого не меняется. Впрочем, с чего вдруг ему обсуждать несуществующих фамильяров – тоже неясно.

– Ммм… А Гера про какую отраву болтал?

Теперь дедуля искренне кажется озадаченным:

– О чем ты?

– Ну он говорил про отраву для памяти.

– О господи. Ты его слушай больше! – в его голосе появляются смешинки. – Этот балбес любые лекарства отравой зовет. Понятия не имею о чем он. Может, про аспирин, чтобы голова не болела.

– Ты же говорил, он хороший, – кладу на доску очередной пельмешек. Мне кажется, у меня начинает получаться. По крайней мере последний вышел неплохо. Хотя бы не кривой. Но дедуля все равно плотнее залепливает ему края.

– Гера-то? Хороший. Да и Гектор тоже.

– Только один музыку на всю улицу врубает, а второй приветливостью не блещет.

– Ты не суди так скоро. Ребята росли без отца. Как и ты. Гектору непросто пришлось. Гера только в школу пошел, когда они вдвоем остались.

– Совсем вдвоем?

Дедуля кивает.

– А мама?

– Она ушла, когда Гере и года не было. Отец их растил. А потом и он умер.

– Ого… Как же они жили без взрослых? Или Гектору уже восемнадцать было? – пытаюсь сосчитать, сколько же ему теперь. По любому выходит больше тридцати.

– Пятнадцать, – поправляет дедуля. – Так и жили. Виктор, отец их, успел позаботиться, чтобы я стал опекуном, и ребята остались в доме. Но все равно трудно было.