Саамские сказки

Вернулись домой, пожили недолго — к Мяндаш-зятю направились. Идут, пришли к веже; Мяндаша дети, Мяндаш-парнь, все мальчики, один к одному, увидели их и закричали:

— Мама, мама, дедушка с бабушкой к нам в гости пришли!

Мяндаша жена из вежи наружу вышла, а сама-то одета в суконное платье, длинное и черное, гладкое платье. Отец с матерью поздоровались, она их в вежу ввела и начала готовить питенье и еденье.

Вот и солнце закатилось. Тут чистые двери открылись, Мяндаш свежего мяса положил, внутрь вежи заглянул и увидел, что тесть с тещей у него в гостях. Мяндаш в вежу вошел человеком и перед тестем и тещей пригожий предстал. Поздоровались. Мяса свежего, мясного отвара поели, попили и спать повалились. Утром, встав ото сна, зажили. Мяндаш-зять охотиться ушел. Бабушка сплела красные ошейники для каждого внучка и повязала им на шеи. Внучки играли в этих красных ошейниках, и все было хорошо.

Жили и жили. Мяндаш-зять домой возвратился оленем с рогами красивыми, а в дом войдя — человеком, и спали ночь, а утром, встав, старик и старуха назад, домой, отправились, в свою вежушку. А Мяндаш-зять их не пускает, оставляет здесь в его доме жить.

Старик один ушел. Что было добра, что было живота, у себя дома собрал и назад вернулся. Ну, и стали жить.

Жили, жили. Старуха стала браниться, что не по ее обычаю здесь поступают: постель мокрую после сна детей надо сушить, а не выбрасывать в воду. Жили, жили, и Мяндаша жена послушалась мать — положила мокрую постель на дверь, сохнуть на солнце. И забыла. Солнце закатилось. Мяндаш вернулся домой, к дверям вежи подошел, а на них постель положена сохнуть, от нее кислый запах детский исходит. Мяндашу этот запах в ноздри ударил, ему уши стянуло назад, он чихнул, а обернуться не мог, не мог он принять человеческий облик.

Мяндаш воскликнул:

—- Зачем положили постелю сушиться? — и побежал в лес, в тундры побежал...

И все дети, все Мяндаш-парнь, ребятки его, все за ним побежали один за другим.

И даже самый маленький, тот, который на коленях у матери был и грудь сосал, и тот встрепенулся, в теленочка-сосунка превратился и побежал за ними вослед.

Мяндаш-каб осталась одна, вскочила, за ним метнулась, маленького зовет к себе на колени, домой к себе зовет:

Ты поди ко мне, сынок, поди,
Есть у мамы молоко в груди.
Ты поди, сынок, ко мне, поди,
Припади, сынок, к моей груди,
Отогрейся у моих колен.
Ты поди ко мне, сынок, поди... *

А Мяндаш-парнь отвечает ей:

Не вернусь я, мама, не вернусь,
Мне раздолье дикое милей,
Жар моих рогов меня зовет,
Фырканье ноздрей меня влечет,
Дальний хруст копыт меня влечет,
Пуркой поиграть меня манит.
Не вернусь я, мама, не вернусь... *

Тогда ответила мать:

Если к матери не возвратишься ты,
От бесчестного уйди, сынок,
Но к счастливцу ближе подходи,
Ты сыщи охотника, сынок.
Ты закрой-прикрой свои глаза,
Не беги от пулюшки своей,
Пусть пробьет она твои бока.
Подойдет небесный человек,—
Хлебом-солью будешь ты ему *.

Супруга Мяндаша, Мяндаш-каб, осталась одна. И стала жить, и замуж вышла. Замуж вышла — не живет, а плачет,— своего Мяндаша вспоминает.

Мяндаша вспоминает — песню поет:

Кипел большой котел, бывало,
И пламя днище обнимало,
И был просторен лыпс.
И пламя очага сверкало,
И лыпс родной обогревало…
Да все давно ушло.
Теперь с отродьем человека
Небесного живу.
И котелочек с ноготочек
Себе варю *.

Однажды спала Мяндаш-каб, и приснился ей сон. Мяндаш приснился, привиделся ей Мяндаш мужем. Он сказал ец ласковым голосом:

Жаль тебя мне, женушка.
Знаю я, родимая,
Как живешь ты, мучишься,
Как ты горе мыкаешь.
Молви слово мужу ты:
Пусть стрелйт-застрелит он
В месте во святом меня,
Пусть придет он раненько
И меня добычею
Заберет-захватит он.
А мою постелю[11]

пустьПод свою подложит он
И не кажет улице *.

Утром встала Мяндаш-каб и научила мужа велению Мяндаша.

Муж послушался. Он пошел на то место и подстрелил дикого оленя. Добыл и принес свежее мясо.

И стали жить. И муж стал хорошо промышлять.