Саамские сказки

— Это,— говорит,— не деревня, это двор, а во Дворе дом морского царя. А вот,— говорит,— дело-то каково: у морского царя загвоздка случилась, он требует к себе русского человека.

— А-а,— сказал Федот,— по своему-то уму, как я видел во сне, я как раз ко времени пришел и рад стараться. Было бы о чем. А как же к этому царю дойти?— спрашивает.

— А вот,— говорит старичок,— так-то и так-то, вот этими дверями попадай, а там уж сам увидишь, что и как. Ну, только смотри,— говорит,— придешь ты, будет спрашивать тебя морской царь. Он сразу догадается! «Ох, скажет, русськой человек пришел! А ну, русськой человек, скажи пожалуйста, как в вашем государстве? Что дороже: медь или золото?» Ты скажи ему так: «Надо всем золото, в нем вся сила, а дороже медь. Медь идет повсюду — она идет и на суда, и на всякие предметы. Ну, а но временам бывает дороже золото, да ведь от него мало проку, только что в редкость, и надобность в нем, однако, есть, а больше сраму да беды». Тут морской царь заплескает в ладошки. Это, видишь, в его пользу выйдет. Они с царицею со своей поспорили: что дороже — золото или медь? Царица сказывает: «Золото»,—а он твердит свое: «Медь дороже всего».

«Ну, это ладно»,— думает Федот, поклонился он своему старику и прямо к морскому царю пошел. И все было так, как рассказал ему старичок. Спросил его царь. Он ответил по-ученому.

— Медь,— говорит,— во всем голова, а золото ни в какую постройку не идет. Цена ему — слезы людские. Вот ему цена.

Сказал так, а сам спрашивает:

— Можно ли мне теперь идти?

— А... ночуй, русськой человек... будет у меня до тебя еще дело!

И пошел Федот обратно. И опять ему навстречу тот же старик. Спрашивает его:

— Каково дела?

— А ничего,— говорит,— похвалил морской царь и руками плескал!

Ну, и пошли они и ночевали в неведомом домишке, и старичок опять начал его учить.

— А вот,— говорит,— будет тебя морской царь женить. Тридевять дочерей у него — любую выбирай. А ты,— говорит,— выбирай черную девку. Чернавку. Одна она и есть Чернавка. Она и хрома-то, и крива-то, и не так-то красива, а ты не робей, выбирай девку Чернавку, ее выбирай.

На другой день зовут н морскому царю.

— Вот,— говорит царь,— русськой человек, ты мне пришелся по нраву, я предложил бы тебе остаться у нас в морском просторе, ну и жениться, конечно. У меня есть девушки хорошие, у меня у одного их три на девять дочерей, выбирай любую. Вот я поведу их через залу, а ты смотри на них, любуйся и выбирай, которая понравится — той махни платочком.

Ну вот, и повели этих девушек, дочек морского царя. Все как одна красавицы! Иные идут ничего себе, а другие ну до того ли хорошие да пригожие, что любо наглядеться на них, не оторвать глаза. А позади всех идет девушка с короткой ногой. Эту Чернавку как он завидел, так и махнул ей платочком, а на платочек-то глянул — то не платочек, а мокрая пленка с рыбьего пупыря.

Царь крякнул и сказал:

— Умен ты взять, умен и свадьбу справить. А пока сходи промнись, разойдись. Потом будем и свадьбу справлять, свадебный пир заведем на весь мир.

Ну, и пошел он походить, погулять, поразмяться. И опять ему навстречу тот же старичок попадается.

Ну и что же? Велел тебе морской царь жениться?

— До завтра ночуем, а завтра на свадьбу зовет.

А старик опятъ его учит уму-разуму:

— Как свадьба пройдет, и уж как то время настанет, чтобы с молодою женою спать ложиться, и она будет готовить тебе место, ты ее положь в головы, а сам вноперечку ее ложись, ну, однако, не вдоль, ну только не вдоль. Это запомни!

И исчез старичок, словно его тут и не бывало.

Свадьбу гуляли трое суток. Тут и водки и вина хватило, и закуски и всякого продукту полно и вволю. А море-то, море всколебалося — трое суток царь пляски затейные вел и сам отплясывал. Что больше царь отплясывал, что больше он пил да гулял, то больше волновалось море.

Отплясался царь, и повели молодых в покои.

— Ложитесь, молодые, спать! — крикнул им на прощанье царь.

Пошли они в горенку. Молодая стала постели стелить, как положено быть, Федот учит ее по-своему постелю стелить, да еще и приговаривает:

— Вот, — говорит, — молодушка, ложись, — говорит,— по головам. У вас на Руси так водится для первой ночи.

Молодая постелила так, как ей приказал ее нареченный муж. Надо бы вдоль повалиться, ну а не по охоте пришлось. И повалились они спать. Он голову свою на жену положил, и невесту свою он не обнял, а сам поскорее заснул. Остались у них эти дела.

Спал, спал Федот и проснулся... И слышит он, что ноги его словно полощет вода туда и сюда, туда и сюда мотает его ноги.

Проснулся — а он на берегу реки спит и ноги в воде.

Смотрит: деревня стоит на том берегу реки. И деревня та своя — Ковда-деревня. И церковь Ковдинская, и лежит он на северном берегу Ковды-реки.

— Как оно так это могло случиться,— сам себя спрашивает, а между тем видит: перевоз за ним едет. Он подождал, встал, присмотрелся, и правда: знакомый человек за ним приехал.

— Перевези меня,— говорит.