Саамский заговор (историческое повествование)

Ну и что же за диверсанты и террористы, если они не замышляют громких покушений. И если подследственный отказался на первом допросе от организации покушения на Ловозерского секретаря райкома партии товарища Елисеева, то теперь, приведенный в состояние полной откровенности, он готов признаться в чем угодно. Как ни хотелось младшему лейтенанту госбезопасности Михайлову спасти товарища Сталина и товарища Ворошилова от грозящего покушения на их жизнь, но, перечитав написанное потными от страха руками Людочки чистосердечные признания заговорщика и террориста Алдымова, Шитиков со вздохом их порвал и бросил в печку. Горстка саамов с дробовиками и десятком разномастных винтовок как-то не соответствовала высоте лиц, на которых они могли бы поднять свое, даже не свое, а зверосовхозовское оружие. Шитикову пришлось опустить коллегу Михайлова, вдохновенно воспарившего к облакам, на холодную землю.

— Представь-ка, Иван, эту команду в своих шкурах да со своими берданками да самопалами у Мавзолея? — укорил младший по званию, но старший по должности, сержант Шитиков младшего лейтенанта Михайлова.

И оба рассмеялись.

Опытный сержант, начальник четвертого отдела Шитиков подсказал, как надо повернуть вопрос и ответ так, чтобы Михайлов все-таки отчасти выглядел чуть ли не охранником Кремля на дальних рубежах обороны.

ВОПРОС. Вы показали о терроре не все. Независимо от восстания вами намечалось убийство руководителей ВКП(б) и Советского Правительства.

ОТВЕТ. Да. Разговоры о совершении террористических актов над Сталиным, Молотовым, Ворошиловым действительно имели место. Говорил об этом я с Чертковым и затем в другое время с Саразкиным. Если я не ошибаюсь, это было в 1935 году. Впервые выразил эту мысль Чертков. Он тогда мне сказал, что смерть Сталина, Молотова и Ворошилова непременно ускорит и облегчит победу Финляндии над СССР, облегчится и наша работа по созданию Саамского государства. С Чертковым я был полностью согласен. Виновным себя в этом признаю. Вместе с этим категорически отрицаю свою виновность в попытке претворить на практике высказанную Чертковым мысль.

ВОПРОС. Вы проводили экскурсии с саамским националистическим уклоном?

ОТВЕТ. Да, я проводил экскурсии с саамским националистическим уклоном. Кроме этого, я читал лекции с саамским националистическим уклоном…

Шитиков внимательно читал каждый листок. К большому делу, где полдела уже было сделано, он относился с повышенной заботой. Хотелось, чтобы все прошло без сучка без задоринки.

— Гляди сюда, Михайлов, нескладушки у тебя. Смотри. В первом протоколе он, этот Алдымов, у тебя от этого… как его, от Черткова, от его националистических идей открещивается. Так? А здесь что?

— С бумагой работать не то, что с людьми, — не удержался Михайлов. Хоть они и друзья, и общее дело делают, но выслушивать это все от младшего по званию неприятно. Да и переписывать протокол кому ж охота. — Смотри сюда, Шитиков. В первом протоколе арестованный все отрицал, вводил следствие в заблуждение, а следователь Михайлов поработал с человеком, и человек признался, что был не искренен. Не таких ломали, вот и встал на путь признательных показаний.

Звучало убедительно, Шитикову пришлось согласиться.

Ну что ж, теперь можно было с таким материалом выходить на руководство.

Гребенщиков и Тищенко благословили, и с их резолюциями материал пошел в Ленинград.

Дело вышло все-таки какое-то уж больно корявое, даже навело сомнение в Ленинграде, о чем было по-товарищески сообщено мурманским коллегам. Каких только врагов не повидали и не сокрушили товарищи из центра, да, видно, даже их поначалу вогнал в оторопь «саамский заговор». Конечно, враг использует любую возможность, чтобы сокрушить государство трудящихся, идет на любые ухищрения, на любое коварство, чтобы разорвать Страну Советов, но тридцать саамов, чуть ли не с дробовиками и берданками задумавших отторгнуть от СССР краюху от Мурманска до Урала да еще и на Кремль замахнувшихся, видно, заставили усмехнуться и многое повидавших бойцов в Ленинграде.