Сабина на французской диете

Сабина несколько раз под разными предлогами спускалась на первый этаж — чтобы все могли ее видеть. Нужно дать понять служащим, что у нее много дел и она свободно перемещается по зданию, что в этом нет ничего необычного. Во время обеда она выскочила в соседнее кафе, где молодой повар согласился порезать для нее помидор и обжарить морковь. Она оставила достойные чаевые, купила на лотке апельсин и, перекидывая его из одной руки в другую, возвратилась в «Бумажную птицу». Кивнув Ире, обогнула стойку и направилась к двери в производственный отдел. Ей необходимо было передать Безъязыкову распоряжение насчет последнего заказа, но того не оказалось на месте. Хороший повод поискать его в подвале, у Чагина. А то, что телефонная линия постоянно занята, так это ей только на руку.

Менеджер действительно обретался внизу. Сабина услышала его голос в ту же секунду, как только очутилась на лестнице. Хотела поставить правую ногу на первую ступеньку, ведущую вниз, да так и замерла на месте. Потому что услышала, как тот говорит, посмеиваясь:

— Главное, чтобы Барсик нас не засек.

— Не засечет. Если ты не будешь болтать лишнего.

Кажется, второй голос принадлежит Чагину. Да, точно. Сабина засунула апельсин в сумочку и затаила дыхание. Сегодня ее счастливый день: удается подслушать много интересного. Впрочем, в приемной она чувствовала себя в безопасности, не то что тут. Здесь была чужая территория — тропа в джунглях, где тебя каждую секунду могут смести с пути или проглотить, как муху.

— Ты должен быть на месте завтра в шесть утра, — продолжал бригадир. — Повтори адрес.

— Вяземский переулок, дом четырнадцать дробь два.

— Не «Гранд отель», но тоже кое-что.

— Да уж, — подхихикнул Безъязыков. — Нам бы парочку таких вот «Гранд отелей», и можно было бы сматываться из страны. Купить шале в Швейцарских Альпах…

— Шале… — передразнил Чагин. — Ты из своей конуры в Спиридоньевке сначала выберись.

— Завтра посмотрим, — задиристо возразил тот. — Может, и выберусь.

Сабина спиной нажала на дверь, очень медленно открыла ее и попятилась. Насколько она помнила, оттуда, где стояли столы, верхушка лестницы не просматривалась. Значит, ее никто не видел.

Она метнулась к себе, на ходу записывая в блокнот информацию, чтобы ни в коем случае ничего не забыть: Вяземский переулок, дом четырнадцать, дробь два. Шесть часов утра. Завтра.

Когда она ворвалась в приемную, то едва не налетела на Тверитинова, который торчал возле двери. Лицо и шея у него были красными. Галстук с распущенным узлом съехал набок, руки засунуты в карманы брюк. Рядом с ним стояла Жанна Пальваль. Великолепная. Роскошная. Царственная.

Сабина остановилась как вкопанная и облизала пересохшие губы. Потом выдавила из себя нечто, напоминающее приветствие. Ее смутила не столько известная личность, сколько Тверитинов, который был так не похож на себя.

Жанна поздоровалась с вошедшей, улыбаясь одними глазами. Это была не Одри Хэпберн — Одри никогда не смотрела на мужчин таким победительным взглядом. Скорее Ава Гарднер. Сильная. Чувственная. Рожденная побеждать и властвовать.

Одета она была во что-то черно-белое и держала в руках узкую длинную сумочку. Темные волосы с вишневым отливом крупными локонами обрамляли лицо. Глаза сияли. Судя по всему, их встреча подходила к концу. Рукой в светлой перчатке Жанна дотронулась до щеки Тверитинова и негромко сказала:

— Тогда до вечера.

Он вышел проводить ее и вернулся через минуту. Остановился перед столом, за который уже успела усесться Сабина, и прокашлялся.

— Вот что, — сказал он, разглядывая стаканчик с ручками. — Вы говорили, что хотите съездить домой и взять свою пижаму, верно? Или что там вам еще необходимо?

Сабина молча кивнула. В горле стоял комок. Это неважно, что вчера он устроил скандал просто потому, что Максим Колодник позвонил ей по его домашнему номеру. Она — всего лишь девушка с галерки. Помощница, которую наняли через фирму по подбору персонала.

— Так вы можете поехать сегодня вечером. Вам, наверное, не хочется постоянно ночевать у меня?

Это была такая грубая попытка выставить ее из квартиры, что Сабина даже растерялась. Если он собирается устраивать у себя дома свидания, тогда зачем выдал ей ключи и выделил комнату?

— Разумеется, — ответила она сдержанно. — Я отправлюсь домой.

«Больше никогда, — пообещала она про себя, — я не останусь ночевать в твоей квартире. Даже если мне придется спать полчаса в сутки».

— Я уезжаю, — сообщил Тверитинов, по-прежнему не глядя на Сабину. — У меня сегодня еще две встречи с финнами. Кстати, в воскресенье утром нужно куда-то их пристроить, этих финнов. Подумайте, пожалуйста, о культурном мероприятии. Возможно, стоит сводить их в кино? Закажите столик в приличном кафе в центре, чтобы мы могли там позавтракать.

Сабина достала блокнот и принялась записывать.

— Столик на сколько человек?

— Двое финнов, мы с вами и Макс.

Она вскинула на него глаза. Он по-прежнему был красный и смотрел куда угодно, только не на нее. Обычно так ведут себя люди, которые совершили некрасивый поступок.