Сабина Шпильрейн: Между молотом и наковальней

Дело в том, пояснил Юнг Фрейду, что это неприятное для него чувство уходит своими корнями в далекое детство, когда он стал жертвой гомосексуального посягательства со стороны одного человека, которого он очень уважал в то время. Он давно позабыл этот эпизод, но, будучи в Вене, услышанное им замечание дам о том, что они «наконец-то наедине», воскресили в его памяти забытое чувство, хотя он до конца не понял, в чем дело.

По признанию Юнга, он так и не избавился от этого чувства, мешающего ему. Оно выражается в том, что его отношение с коллегами оказывает на него сильное воздействие и вызывает в нем отвращение. Именно поэтому он боится доверия Фрейда и его беспокоит возможность точно такой же реакции со стороны мэтра психоанализа, когда приходится рассказывать о некоторых интимных вещах. По этой причине он старается избегать рассказов об интимных подробностях жизни, так как со временем они начинают придавать общению совершенно ненужный колорит. В качестве примера Юнг сослался на свои отношения с Блейлером, откровенность которого оскорбительна для него.

Фрейд был достаточно корректен, чтобы не расспрашивать Юнга о травмирующем эпизоде детства. Он не стал углубляться и в суть комплекса самосохранения.

Однако мэтр психоанализа отметил, что Юнгу за те двойственные отношения, которые установились между ним и его шефом Блейлером, приходится расплачиваться своими колебаниями в отношении него и выдвинутых им идей.

Вместе с тем, Фрейд выразил уверенность, Юнг сумеет пройти в обратном направлении тот маленький отрезок пути, который уводит его в сторону от него, и что в конечном счете тот останется его соратником. В написанном в середине 1908 года письме Фрейд признался, что он не может обосновать, на чем зиждется его уверенность. Скорее всего, на неком ощущении, которое возникает у него при встрече с Юнгом. Однако, подчеркнул Фрейд, он твердо уверен в единении с Юнгом и не опасается, что «кому-нибудь удастся их рассорить».

Прошло пять лет, и действительно никому не удалось их рассорить. Фрейд не учел лишь того, что их личные отношения могут дойти до такой точки развития, когда они сами не смогут поддерживать долее ранее имевшую место дружбу.

После разрыва личных отношений на протяжении 1913 года Юнг послал Фрейду 12 деловых писем и сообщений, в то время как последний ответил ему лишь одним письмом. 27 октября того же года Юнг написал Фрейду, что в силу дошедших до него слухов о том, что тот сомневается в его добросовестности, он считает невозможным дальнейшее сотрудничество с ним и слагает с себя возложенные на него основателем психоанализа обязанности редактора «Ежегодника».

20 апреля 1914 года Юнг послал мэтру письмо, в котором заявил, что его взгляды находятся в остром противоречии со взглядами большинства членов Международной психоаналитической ассоциации и что в силу этого он не может оставаться ее президентом.

Еще одно, последнее письмо Фрейду было послано Юнгом 9 лет спустя в 1923 году. В этом письме сообщались подробности одного клинического случая в расчете на медицинский авторитет Фрейда, а также выражалась надежда, что «дорогой профессор» сможет оказать этому пациенту помощь.

За 9 лет переписки Фрейд и Юнг написали друг другу 359 писем. В 27 из них имеются упоминания или размышления о Сабине Шпильрейн.

Последнее упоминание о ней в их переписке было сделано Фрейдом в письме от 12 апреля 1912 года.

К тому времени Шпильрейн не только была знакома с Фрейдом, но, оказавшись в центре интеллектуального треугольника, почувствовала то напряжение, которое стало нарастать в отношениях между двумя гигантами мысли.

После разрыва их личных отношений Сабине приходилось выслушивать нарекания как и Фрейда, так и Юнга. Каждый из них хотел, чтобы Сабина была на его стороне. Она же как могла пыталась если не примирить их между собой, то хотя бы сгладить слишком острые углы, на которые каждый из них натыкался.

Юнг написал Сабине Шпильрейн 34 письма, Фрейд – 20 писем. Часть этих писем была написана ими после разрыва друг с другом.

Сабина не только переживала по поводу того, что два уважаемых ею ведущих психоаналитика того времени разошлись между собой, но и оказалась в довольно трудном положении. Ей нужно было определяться в выборе дальнейшего жизненного пути как в профессиональном отношении, так и в личном плане.

Выбор дальнейшего жизненного пути

Что же мне делать?

Я все еще люблю Юнга – этого непокорного, обидчивого, но столь ранимого большого ребенка, которому я дала свободу.

Мы столько пережили с ним вместе, что кому-то хватило бы этого на всю оставшуюся жизнь.

Почему кому-то?

А мне?

Несмотря на то, что Юнг доставил мне столько страданий, я была по-своему счастлива все эти годы. Я обрела потрясающее, необъяснимое чувство томления, когда ожидание прихода любимого превращается в праздник души.

Я полюбила его. Полюбила так страстно и безоглядно, что это невозможно передать никакими словами.