Саблезубый

— Колючий ты мне больше нравился, но и сейчас ничего, — пробормотала ему в шею.

— Не начинай, трахну ведь. А нам на работу, — он отступил и направил меня в комнату, шлепнув по заднице. — Иди первая одевайся, а то вместе у нас ни черта не выйдет.

— А ничего другого нет? — мрачно уставился он на меня, когда появилась на кухне.

Спасибо вкусу Роксаны, она выбрала вещи простые, вроде нескольких водолазок, и удобное белье впору, плюс джинсы-стрейч — так что село все хорошо. Собрала волосы в высокий хвост. Роксана даже прозрачный бальзам для губ взяла. Для моих, искусанных ночью, он был очень кстати.

— Что не так? — удивилась я, оглядев себя. Белый верх, черный низ, по-моему, самое то для офиса.

— Сверху надо что-нибудь. А то кое-кто все зенки себе бесстыжие об твои сиськи сломает.

— Кто?

— Катька, у нас чисто мужской коллектив. Табун молодых озабоченных жеребцов.

— Приставать будут?

— Я им пристану, — раздраженно пробурчал Андрей, настроение у которого, похоже, резко испортилось.

— Так мне что-то другое поискать?

— Да фиг с ним, так поехали, — вздохнул он, продолжая таращиться недовольно.

Глава 33

— Хер ли ты пялишься? — рявкнул Андрей на парня, что улыбнулся мне в соседней машине на перекрестке. — На дорогу смотри, зубы он сушит!

Это был уже третий наш попутчик, на которого Боев вызверился. Судя по всему, он сердился чем дальше, тем больше. Его, так же, как и Вознесенского, бесит любое внимание ко мне? Что-то это меня напрягает. Выходит, его слова про то, что мы оба типа свободные партнеры-соседи не такая уж и правда? Неудивительно. Уж то, что мужчины не считают женщин равными себе, уяснила. То, каких отношений хотел Боев, я поняла сразу, он не скрывал этого, но мне казалось, мы договорились, что у нас не отношения.

— Боев!

— М?

— Что не так?

— А что не так? — с совершенно невинным видом поднял он брови, зыркнув на меня, будто это не он только что напугал до усрачки незнакомца своим оскалом. Саблезубый во всей красе.

— Ты сердишься. Почему? Если ревность, то хотела бы знать. Я достаточно получала ни за что по этой причине.

— Пф-ф-ф! Какая ревность, Катька?! Мы же с тобой обо всем договорились. Никогда и ни по какой причине я тебя пальцем не трону. И я и ревность в принципе в жизни рядом не стояли. Просто бесит, знаешь ли, что всякие чмошники пялят зыркалы свои в мою машину на тебя. Откуда им знать, может, ты жена моя. Совесть должна быть у людей!

— А ты сам никогда так не делаешь? Только честно.

— Не лапаю ли я зенками чужих баб, представляя, как их имею? Да ни в жизнь!

— Врун! — рассмеялась я, расслабляясь.

— Не врун, а пытаюсь лучше выглядеть в твоих глазах, — улыбнулся и Андрей, хоть и нехотя.

— Зачем? Ты мне нравишься какой есть. Весь. Я же тебе говорила.

— Катька! — Андрей резко вдохнул, уставившись перед собой на дорогу. — Нельзя так! Хочешь, чтобы я в зад кому-нибудь въехал?

Мне неожиданно стало совсем весело.

— С утра ты обещал въехать в мой, — глядя как ни в чем ни бывало в окошко, тихо сказала ему. — Надеюсь, не прообещаешься.

— Блядь! Катька! Рот на замок, или хрен нам, а не работа!

Но меня уже было не остановить.

— Хрен мне, тебе вроде кое-что другое полагается.

— Божечка милосердный, да тут у меня та еще пошлячка! — заржал он уже в голос. — Катька, не дергай ты судьбу за хвост, а то я мигом найду закоулок поглуше, а сзади-то у меня стекла тонированные.

Ой, вот прямо я испугалась!

— В судьбу я не верю, но вот тебя бы с удовольствием за твою хреновину здоровую подергала, — продолжила доставать Боева я. — Но и снова посмотреть, как ты сам себя дергаешь, не отказалась бы. У меня от этого зрелища прямо голова кругом.

— Ах ты засранка! — Андрей с силой несколько раз шарахнул затылком по подголовнику, и бедолага испуганно скрипел при этом. — Дразнишь, да? Нарываешься?

— А если и так, то что?

— Штаны быстро себе расстегнула! — велел он грозно.

— Боев…

— Не-не-не, ты напросилась, девочка. Делай, что сказал.

Его голос прозвучал так сексуально-угрожающе и властно, что я вся в момент мурашками покрылась под одеждой, мышцы между ног конвульсивно сжались, а грудь заныла.

— Се… — В горле стало сухо. — Сейчас прямо?

— Ага. Давай! Пуговичка, молния, ножки пошире. — Я послушно исполнила, краснея от жара, прилившего к лицу. Да ладно, жарко мне стало повсюду. — Руку сунь и потрогай. Ты влажная?

— Са… Сама?

— Сама-сама, девочка. Дразнила-то меня сама.

— Хорошо.

Пальцы были намного прохладнее кожи под одеждой, и живот от прикосновения невольно поджался, посылая в голову новый опьяняющий импульс. Решительно выдохнув, я сунула ладонь глубже и чуть не взвилась на сиденьи, внезапно прицельно попав в очень чувствительное место. Шевельнула пальцами и вздрогнула снова. Уф-ф-ф! Похоже, я сейчас чувствительна везде.

— Ну что, Катюха, ты мокренькая там? Горячая? М? — Боев не скрывал участившегося и потяжелевшего дыхания. — Мокрая, я прям чую это. И горячая, огонь.

— Да, — признала я, трогая себя, но не отрывая взгляда из-под отяжелевших век от его лица.

— Дай мне, — потребовал он, шумно потянув носом, и оскалился, сглатывая, как страдающий от голода или жажды.

— Что?