Сабля Чингизидов

– Ваша фамилия, Арсановы, – это ведь старая русская фамилия, генерал? – поинтересовалась баронесса.

– Да, фамилия старинная, – солидно согласился Арсанов.

– Я так и знала, породу видно издалека. Воронежский предводитель Арсанов не ваш родственник? Меня когда-то с ним знакомили в Париже.

– Да-да, помню, помню. Что-то такое было, – подтвердил генерал, получивший свою фамилию по месту пребывания детдома в маленьком райцентре Арсаново.

– Какая милая шляпка, – решила вмешаться Лидия, чтобы уйти от опасной темы. – И эта вуаль. Она вам так идет. Неужели Карден?

– Это же траур, мама, – простонала Лена в затылок матери.

Но баронессу вопрос нисколько не смутил.

– Моя близкая подруга – владелица салона мод в Брюсселе. Она мне всегда подбирает аксессуары, – с готовностью начала рассказывать баронесса.

И Лида принялась увлеченно обсуждать с баронессой проблемы женской моды в Европе и России.

Слегка ошарашенный фантасмагорическим развитием беседы, Розум с тревогой посмотрел на Панина. В глазах Владимира Георгиевича искрились веселые огоньки.

– Не волнуйтесь, моя кузина может заморочить голову целому генеральному штабу, – шепнул он Алексею. – Пойдемте покурим на веранду.

– А вы из тех самых Паниных? – спросил Розум, когда они вышли покурить.

– Точно такой вопрос мне совсем недавно задал один русский в Париже. Панины те самые, да я не тот. У моей бабки второй муж был граф Панин. А мой родной дед, как выражается наша баронесса, был блестящий флотский офицер. Очень любил играть. К сожалению, в основном проигрывал. Когда Каратаевым надоело оплачивать его долги, он получил пинком под зад. Так что я Каратаев. А дед погиб при Моонзунде. А что это вы так удивленно смотрите на наших дам?

– Да просто поразительно, как баронесса быстро нашла общий язык с Лидией, да и с генералом тоже.

– Ну, я полагаю, ваш генерал вырос не в профессорской семье, – засмеялся Панин. – А Эмилия так и не смогла за свою жизнь закончить ни одного учебного заведения. Так что за них я не беспокоюсь. По-моему, вы мне хотите что-то сказать, Алексей?

– Ну что ж, вы правы. Вас интересует архив Каратаевых, не так ли?

– Да, это так.

– Я вам его предоставлю.

– Правда? Так он у вас?

– У меня. Но у меня будет одно условие.

– Какое?

– Вы мне откровенно расскажете, зачем он вам и барону понадобился через столько лет.

– А вы не догадываетесь?

– Собственно, я знаю наверняка. Вы ищете наследство бригадира.

Панин удивленно поднял брови.

– Так вы же все знаете.

– Не все. Я хочу знать, что собой представляет бригадирово наследство.

Панин задумался.

– В принципе это семейная тайна, но вы имеете право ее знать как член семьи Каратаевых. Так что так и быть, я вам все расскажу.

– Договорились. Завтра утром я за вами заеду. А правда, что Ройбахи практически были в разводе?

Панин усмехнулся.

– Однако вас хорошо информируют. Да, это правда. Вообще барону надо бы поставить памятник. Честно говоря, я был уверен, что Сашка не продержится и месяца после свадьбы. А они прожили целых одиннадцать лет. Впрочем, я не должен сплетничать о наших семейных делах.

– У меня будет еще одна просьба, Владимир Георгиевич.

– Не много ли просьб на сегодня, подполковник?

– Вы не должны никому говорить об архиве. Даже вашим кураторам из «Ратника».

– А где мои гарантии, Алексей?

– Ну, вы можете сообщить, что едете со мной, или даже взять с собой охрану, только об архиве не говорите.

– Хорошо, я вам верю, охрана мне не нужна.

На веранду вышел генерал.

– Как вам наш зять, граф?

– Хорош, хорош. Настоящий каратаевский зять. В нашей семье женщины всегда питали слабость к военным. А как там наши дамы?

– Договариваются на завтра. Лидочка приготовила баронессе программу. Хочет показать Москву. Красную площадь, Кремль, а вечером в Большой.

– И Эмилия согласилась?

– О, она в восторге.

– Неисповедимы пути Господни, – пробормотал Панин.

– Владимир Георгиевич, мне Леша сказал, что завтра вы у нас обедаете, – обратилась Лена к Панину, выходя на веранду.

– Да, если не прогоните.

– Мне надо с вами посекретничать.

– Я к вашим услугам.

– Скажите, только правду, что вы обычно едите? Ну, какие ваши любимые блюда?

– О, вы вряд ли сможете мне угодить, дорогая.

– Ну дайте мне шанс, – засмеялась родственница.

– Тогда, пожалуйста, приготовьте селедочку в подсолнечном масле с лучком, черный хлеб и вареной на пару картошки в мундире. Картошки побольше.

– Вы надо мной издеваетесь.

– Нисколько, дорогая. – Панин обнял Лену за плечи. – Ведь мы с тобой одной каратаевской крови, Лёка. Можно, я тебя буду называть семейным именем?

– Конечно.

– Ну вот, значит, и вкусы у нас должны быть одинаковые. Согласна?

– Согласна, – засмеялась Лена. – Будет вам картошка.

– И сала, если можно, с базара. Меня как-то в Москве угощали, мне очень понравилось.

– И что, вы всегда так, – Лена запнулась, подбирая нужное слово, – демократичны в еде?

– Нет, обычно держу марку. Но тут я среди своих, могу позволить себе расслабиться.

– Ты действительно решил отдать ему архив? – спросила Лена перед сном, прижавшись щекой к плечу Розума.

– Да, а что? Он Каратаев и имеет на архив такое же право, как вы с матерью.