Сабля Чингизидов

– Нет, не деньги, мадам. Нам нужна одна безделица. Старинная вещь. Он ее просто должен отдать. Он уже знает наши условия. А сейчас мы потренируемся с вами, что вы ему должны сказать. Главное – не говорить ничего лишнего.

* * *

Эмилию вывели из каюты и провели в большой салон, где стояли несколько кресел, столики и бар. Боцман дал ей в руки трубку и листок с текстом, распечатанный на компьютере. Текст был предварительно согласован обеими сторонами.

– Не вздумайте отойти от текста, баронесса. Я вам чисто по-дружески не советую.

Боцман набрал номер:

– Владимир Георгиевич, с вами хочет поговорить баронесса фон Ройбах. – И дал знак Эмилии.

– Владимир, я тебя умоляю, выполни все их требования, это страшные люди, они меня убьют.

– Как ты себя чувствуешь?

– Со мной все в порядке, условия содержания вполне приличные.

– Что значит вполне приличные? Послушайте, вы, да это же не Эмилия! Она так никогда не говорила. Это же голосовой синтезатор. Если вы сейчас же не дадите мне Эмилию, я с вами прерываю все отношения!

Розум одобрительно кивнул и показал Панину большой палец.

– Ты что гонишь, старик? Какой синтезатор? Ты что, ужастиков насмотрелся? Вот она стоит рядом со мной, жива и невредима! – возмутился боцман.

– Тогда пусть Эмилия скажет что-нибудь, известное только ей. Чтобы я убедился, что я действительно разговариваю с сестрой.

Боцман посмотрел на Эмилию и разрешительно кивнул.

– Володя, это действительно я, и содержат меня тут очень хорошо, в точности как у Ральфа летом.

– Они тебя не били?

Тут боцман забрал трубку из рук Эмилии:

– Ну все, поговорили, и хватит. Убедился? А бить не бьем, но это пока, так что ты бы лучше поторопился, кузен.

– Я должен быть на похоронах Ройбаха завтра в Брюсселе. Так что ответ смогу дать не раньше чем через три дня.

– А куда же мы будем тебе звонить? – забеспокоился похититель.

– Я вам дам свой мобильный. – И Панин продиктовал номер.

После разговора Панин сделал ликующий жест американских тинейджеров «yes!».

– Что, есть что-то? – с надеждой спросил Розум.

– Есть. Она на корабле, вернее – на яхте.

– Откуда вы знаете?

– Она сказала: «в точности как у Ральфа летом». А Ральф – это наш шведский родственник. Он каждое лето приглашает нас провести неделю на его яхте.

– Кто это – Ральф? – хмуро спросил боцман, ведя баронессу обратно в каюту.

– Ральф – наш общий знакомый. Мы каждый год проводим неделю в его имении под Стокгольмом.

– Как его полное имя?

– Ральф Каннингем.

– Я же сказал, чтобы вы не называли имен.

– А что мне было делать? Он же просил что-нибудь, известное только мне и ему. Вы не забыли, вы мне обещали ночную прогулку, если я себя буду правильно вести?

– А вы себя правильно вели? – задумчиво спросил боцман, пристально глядя на баронессу.

– А вы сомневаетесь? – удивилась Эмилия.

– Очень.

– А что, собственно, вас беспокоит?

Боцман вздохнул. Он и сам не знал, что его беспокоит. У него была интуиция зверя, годами преследуемого охотниками. И эта интуиция подавала ему сейчас ясный сигнал: «Внимание, опасность!». А он привык доверять своей интуиции. Если б он ей не доверял, то при его роде занятий не протянул бы и года.

«Может, прижать дамочку? – тоскливо думал боцман. – Но Корень твердо приказал баронессу пальцем не трогать». От этих предчувствий и противоречий на душе у боцмана стало совсем муторно.

– А когда Рустик за мной придет вечером? – спросила баронесса невинным голосом, от которого натренированное чувство опасности боцмана завыло истошной сиреной.

– Я за вами вечером сам зайду. – Боцман решил, что будет лучше держать все под личным контролем. Мало ли что?

Эмилия ликовала. Она сама не ожидала от себя такого хладнокровия. Как она ловко догадалась сказать Панину про Ральфа! И главное, как быстро среагировала! Настроение у баронессы было отличное.

Боцман зашел за Эмилией после девяти вечера. На палубе кроме них было двое, один из которых был Рустик, а другой – незнакомый, совсем молодой парень. Они стояли у борта яхты и курили. Когда Эмилия с боцманом вышли наверх, Рустик немедленно передвинулся на корму. Охраняют, поняла баронесса.

Эмилия подошла к борту, взялась руками за поручень и начала жадно всматриваться в темноту. На стороне, противоположной ее каюте, она различила несколько огоньков. Огоньки стояли на месте. Очевидно, там был берег. Она не могла оценить расстояние, но скорее всего до берега было не близко.

Боцман усмехнулся:

– Мы видим, баронесса, что имеем дело с вполне вменяемым человеком, поэтому я не буду вам объяснять, что прыгать за борт и пытаться, как граф Монте-Кристо, добраться до берега – бесполезное занятие.

– Понимаю, – согласилась Эмилия. – А вы читали Дюма?

– Да, читал. У нас все мальчишки читают Дюма, мадам.

– И эти? – Баронесса кивнула в сторону охранников.

Боцман посмотрел на корму. Он очень сомневался, что Рустик читал Дюма. Не было никакой уверенности, что он вообще когда-нибудь читал какие-нибудь книжки. Если бы Рустик прочитал Дюма, то это был бы уже не Рустик. Если бы боцман узнал, что Рустик прочитал Дюма, то Рустика пришлось бы немедленно выгнать за профнепригодность.