Сабля Цесаревича (СИ)

Вскоре Пожарский окончательно решил, что образ друга, который так влияет на него и производит настолько сильное впечатление, трансформировался в его собственном подсознании в эти яркие сны, где тот выступает в образе какого-то сказочного царевича. «И ничего необычного, просто психология», — заключил Павел, подбегая к школе.

О том, что в этой стройной версии зияли огромные прорехи, он предпочел забыть.

Тем более, что события в школе довольно быстро заслонили собой ночные видения. После второго урока, когда школьники еще шумели на перемене, включилась громкая связь, и раздался голос директора.

— Внимание, третий урок отменяется, — говорил Арутюн Левонович с легким кавказским акцентом. — Учителям привести классы в актовый зал. Сейчас начнется встреча с депутатом Государственной Думы Игорем Савельевичем Зайчиком.

Школьники, конечно, были в восторге и от отмены урока, и от фамилии гостя школы. Да и Павел шел на встречу охотно — ему было любопытно посмотреть на Зайчика в другой обстановке и послушать, что тот скажет.

Даже сменив потертые джинсы и ветровку на костюм с галстуком, Игорь Зайчик не производил внушительного впечатления. Хотя говорил гладко и достаточно внятно, но, казалось, ему было все равно, перед кем выступать — перед разгоряченными митингующими или перед школьниками, которым его речи были, по большому счету, до фонаря. Как-то адаптировать свои слова для детей он или поленился, или не счел нужным.

— Друзья, Петербург — это великий город, который в последние годы управляется наместниками, присланными из Кремля… — слегка картавя, вещал он. — Они попирают петербургские святыни. А они, эти святыни, это не новодельные церкви и не торжественные пробки в день приезда московского начальства, а то, в защиту чего люди выходят на улицы. Как Исаакий, которые мы отстояли и не позволили передать в жадные руки церковников.

Пафос гладких фраз пребывал в заметном противоречии с тускловатой манерой оратора выражать свои мысли.

— Петербургу нужен губернатор, который будет служить его жителям, а не считать себя «солдатом президента», более всего озабоченным, как ему угодить, — продолжал распинаться депутат, совершенно игнорируя то обстоятельство, что школьники в зале его попросту не слушали. Они усиленно шушукались, а если и вспоминали выступающего, то лишь, как напророчил отец Павла, чтобы повторить фамилию депутата и в очередной раз прыснуть.

Впрочем, судя по всему, Зайчик обращался не к школьникам, а, скорее, к учителям.

— Поэтому именно меня — в отличие от заранее отобранных кандидатов — пытаются не допустить до участия в выборах, используя позорный механизм «муниципального фильтра».

Павел насторожился: он не раз слышал в последнее время от матери это выражение. Насколько он понимал, чтобы стать кандидатом в губернаторы, желающий должен был собрать определенное число подписей муниципальных депутатов. Людмила Алексеевна частенько жаловалась отцу, что кандидаты — а их уже набралось немало — донимают ее просьбами отдать им свою подпись или повлиять в этом смысле на других членов местного совета, который она недавно возглавила. Некоторые предлагали довольно большие деньги, но она до сих пор так никому свой автограф и не отдала, поскольку не видела среди кандидатов людей, достойных занять кресло градоначальника. Другие депутаты тоже придерживали подписи — глава мунсовета пользовалась среди них большим авторитетом. Хотя, как понял Павел по намекам матери, давление на нее и совет осуществлялось на достаточно высоком уровне.

— Осталось очень немного времени, но я буду до конца биться за право принять участие в выборах губернатора, — завершил речь Зайчик. — Мы обязательно победим, друзья. Вместе с вами. У нашего любимого города будет умный губернатор!

«Друзья» депутата в зале с облегчением вздохнули, что эта нудятина закончилась.

Вопросов к докладчику было немного, и не один не был задан школьником. К перемене собрание завершилось.

— Ты ведь Пожарский? — услышал за собой выходивший вместе с одноклассниками Павел голос, который только что звучал со сцены.

Развернувшись, мальчик увидел пристально глядящего на него Зайчика.

— Да, — удивленно ответил Паша.

— Сын Людмилы Алексеевны Пожарской? — уточнил депутат.

Мальчик кивнул.

— Останься тут на минутку, — попросил депутат. — Нам надо побеседовать. Арутюн Левонович разрешил тебе опоздать на третий урок.

Игорь Савельевич доброжелательно улыбался, но Павел уловил в его взгляде что-то неприятно тревожное. Однако мальчик кивнул и пошел вслед за Зайчиком в глубину зала, где они сели на стулья.

— Я слышал о тебе много хорошего, — начал депутат, по-прежнему улыбаясь. — Собственно, я вашу школу приехал в основном для того, чтобы посмотреть на тебя.

Павел молча слушал, старясь дышать пореже — у Зайчика прилично несло изо рта.

— Знаю, что ты очень хорошо учишься, но при этом умеешь думать самостоятельно, — ровно и рассудительно продолжал он. — Стране нужны такие умные молодые люди, на которых не действует правительственная пропаганда. Вам обустраивать Россию, приводить ее к ценностям цивилизованного мира…