Саботажник

Ответ Конгдона встревожил всех больше, чем внезапное нарушение спокойного хода поезда.

— Спасибо, не нужно. Мне не нужны карты. Я не меняю ставку.

Остальные игроки уставились на него. Брюс Пейн, нефтяник-юрист, сказал то, о чем подумали все:

— Отказаться от карт в пятикарточном дро-покере все равно что въехать в город во главе шайки грабителей.

Шел второй раунд. Исаак Белл уже раздал игрокам по пять карт рубашками кверху. Конгдон, сидевший слева от Белла, в позиции «под дулом», открыл первый раунд повышения ставок. Все игроки в роскошной гостиной за исключением Пейна объявили колл, то есть поддержали ставку стального барона. Чарлз Кинкейд, сидевший по правую руку от Белла, в запальчивости поднял ставку, заставляя остальных игроков внести больше денег в банк. На зеленом сукне глухо звенели золотые монеты: все игроки, включая Белла, объявили рейз, главным образом потому, что Кинкейд играл с заметным безрассудством.

Когда первый раунд повышения ставок завершился, игрокам было позволено убрать одну, две или три карты и получить замену, чтобы улучшить свою руку. Заявление судьи Конгдона, что у него уже есть все необходимые карты и новые ему не нужны, спасибо, никого не обрадовало. Объявляя, что новые карты ему не нужны, судья тем самым утверждал, что у него на руках уже есть выигрышный набор, в который входят все пять его карт; такой набор побьет и две пары, и тройку. А это означало, что на руках у него либо стрит (пять карт последовательно по старшинству), либо даже фул-хаус (три карты одного достоинства и две дополнительные), сильная комбинация, которая бьет и стрит, и флеш.

— Если мистер Белл наконец раздаст джентльменам нужное им количество карт, — насмешливо сказал Конгдон, внезапно теряя интерес к теме забастовок и железнодорожных крушений, — я хотел бы начать следующий раунд. Делаем ставки.

Белл спросил:

— Сколько карт, Кенни?

Блум, чье состояние в угле было ничуть не меньше, чем нажитое судьей на стали, без особой надежды попросил три карты.

Джек Томас взял две карты, как бы намекая, что у него уже есть три нужные. Но более вероятно, подумал Белл, что у него скромная пара и он сохранил туз как кикер в отчаянной надежде, что придут еще два туза. Если бы у него была тройка, он повысил бы ставку еще в первом раунде.

Следующий, Дуглас Мозер, аристократ из Новой Англии, владелец текстильных фабрик, попросил одну карту. Это могло означать, что у него на руках две пары. Но, вероятнее, он надеялся на стрит или флеш. Белл достаточно наблюдал за его игрой, чтобы понять: он достаточно богат, чтобы рисковать и бороться за выигрыш. Оставался только сенатор Кинкейд, сидевший справа от Белла. Кинкейд сказал:

— Я тоже не меняю ставку.

Судья Конгдон вскинул брови, жесткие, как проволока. Несколько человек громко охнули. Два отказа в одном раунде покера — нечто неслыханное.

— Когда я видел такое в последний раз, — сказал Джек Томас, — игра кончилась перестрелкой.

— К счастью, — заметил Мозер, — ни у кого за этим столом нет оружия.

Неправда, заметил Белл. Карман двуличного сенатора оттопыривал «Дерринджер». Разумная предосторожность для публичного лица, думал Белл, после того, как был застрелен Маккинли.

Белл объявил:

— Сдающий берет две, — сбросил две карты, взял две взамен и положил на стол. — Начинающий может объявить бет, — сказал он. — Это вы, судья Конгдон.

Старик Джеймс Конгдон, демонстрируя больше желтых зубов, чем лесной волк, улыбнулся мимо Белла сенатору Кинкейду.

— Объявляю бет банка.

Они играли с ограничением банка: ставки ограничивались тем, что сейчас лежало в банке. Бет Конгдона означал, что хотя судья удивлен отказом Кинкейда повышать ставки, он не боится этого, а значит, у него, вероятно, очень сильный набор, скорее фул-хаус, чем стрит или флеш. Брюс Пейн, который казался довольным тем, что больше не участвует в игре, сосчитал деньги в банке и объявил тонким фальцетом:

— Если округлить, в банке три тысячи шестьсот долларов.

Джозеф Ван Дорн научил Исаака Белла измерять состояния суммами, которые рабочий может заработать за день. Он отвел его в самый шикарный салун Чикаго и с одобрением наблюдал, как хорошо одетый ученик побеждает в нескольких кулачных схватках. Потом он обратил внимание Белла на посетителей, устремившихся за бесплатным обедом. Отпрыск банкиров и выпускник Йеля определенно понимает ход мыслей привилегированных, с улыбкой отметил босс. Но детектив должен понимать и остальные девяносто девять процентов населения. О чем думает человек, когда у него в кармане пусто? Как он поступает, когда ему нечего терять, кроме своего страха?

Три тысячи шестьсот долларов в банке — это больше, чем сталевар судьи Конгдона может заработать за шесть лет.

— Ставлю еще три шестьсот, — Конгдон передвинул все лежавшие перед ним монеты в центр стола и бросил туда же красный фланелевый мешочек, в котором глухо звякнули золотые.

Кен Блум, Джек Томас и Дуглас Мозер торопливо объявили фолд, отказываясь от борьбы.

— Объявляю колл вашим трем тысячам шестистам, — сказал сенатор Кинкейд. — И удваиваю банк. Десять тысяч восемьсот долларов.