Сабриэль

Керригор, по-видимому, уже покончил с порождением Свободной магии, что прежде было Моггетом. Гигантское облако тьмы снова обрело цельность, язычки белого пламени или слепящее сияние уже не разрывали его в клочья.

Керригор замер на удивление неподвижно, и Сабриэль на мгновение понадеялась, что тот ранен. Но тут накатило страшное осознание: Керригор переваривал… ни дать ни взять обжора после плотного обеда.

При этой мысли Сабриэль содрогнулась, ощущая во рту привкус желчи. Впрочем, ее участь окажется столь же незавидной. И ее, и Оселка возьмут живыми и не дадут умереть до тех пор, пока кровь их не хлынет из взрезанного горла там, внизу, во тьме хранилища…

Сабриэль тряхнула головой, прогоняя жуткую картину. Наверняка можно что-то сделать… Здесь, вдали от Древнего королевства, Керригор определенно утратил часть силы… может быть, он ослаб даже больше, чем ее магия Хартии. Одним колокольцем с ним, конечно, не справишься, но не попробовать ли двумя сразу?

В зале было темно, если не считать лунного света, что струился в пролом стены позади девушки. А еще – царило жуткое безмолвие. Даже раненые угасали тихо, подавляя крики, еле слышно нашептывая последние желания. Скрывали агонию, старались не привлекать к себе внимание ни криком, ни стоном. Ведь в этом зале их могло постигнуть и то, что хуже смерти…

Силуэт Керригора выделялся темнотой и во мраке. Не сводя с врага глаз, Сабриэль левой рукой принялась развязывать ремешки на футлярах с Саранетом и Кибетом. Она чувствовала: вокруг полным-полно мертвых, но ни один из них пока не переступил порога зала. Кто-то из людей еще оставался в живых и сможет сражаться… или достанется на поживу победителям. В то, что происходило сейчас в зале, мертвые не вмешивались – это было дело их повелителя.

Ремешки наконец поддались. Керригор не двинулся с места, но пылающие глаза зажмурились, огненная пасть захлопнулась.

Одним стремительным движением Сабриэль убрала меч в ножны и извлекла колокольцы.

Керригор встрепенулся. Темная громада метнулась вперед, одним скачком преодолев половину разделяющего их расстояния. А еще он рос на глазах, тянулся все выше и выше, до самого сводчатого потолка. Глаза его широко распахнулись, в них бушевала огненная ярость.

– Игрушки, Абхорсен. Слишком поздно. Слишком, слишком поздно! – прокаркал он.

Не столько его слова, сколько сила, неодолимая сила Свободной магии сковала льдом нервы и мускулы Сабриэль. Она в отчаянии пыталась позвонить в колокольцы, но запястья словно окаменели…

Дразняще медленно Керригор скользил вперед, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки. Он возвышался над Сабриэль, точно колоссальная статуя, грубо вытесанная из ночного мрака. Дыхание окатывало ее смрадной волной, словно вобравшей в себя вонь тысячи скотобоен.

Кто-то – какая-то школьница, распростертая на полу и тихо выкашливающая последний вздох, – ласково коснулась лодыжки Сабриэль. Крохотная искорка золотой магии Хартии, рожденная этим предсмертным прикосновением, стала медленно разрастаться в крови девушки, плыла все выше и выше, согревая суставы, высвобождая мускулы. Наконец искорка достигла запястий и рук – и колокольцы звякнули.

Звон прозвучал не так чисто и звонко, как должен бы, – громадная туша Керригора каким-то непостижимым образом поглотила и исказила его, – но все-таки сработал. Керригор прянул вспять и уменьшился в размерах: теперь он был всего-навсего в два раза выше Сабриэль.

Но воле ее он не покорился. Саранет не сковал его, Кибет лишь отбросил его назад.

Сабриэль снова прозвонила в колокольцы, сосредоточившись на сложной полифонии, вкладывая всю свою волю в их магию. Керригор падет пред ее властью, отправится туда, куда она его пошлет…

И на краткий миг он покорился! Нет, он ушел не в Смерть – силы у Сабриэль не хватило, – но в прежнее свое тело внутри взломанного саркофага. По мере того как перезвон колокольцев угасал, Керригор преображался. Пылающие глаза и пасть слились друг с другом, точно растопленный воск, теневидная субстанция сложилась в несколько раз, превратившись в тонкий столп дыма, что с ревом устремился к потолку. Он на мгновение повис под стропилами и с чудовищным воем хлынул вниз, прямо в разверстый рот Рогирова тела.

От этого воя Саранет и Кибет треснули, серебряные обломки со стуком посыпались на пол, точно осколки звезд. Рукояти красного дерева обратились в пыль, пыль утекла сквозь пальцы Сабриэль, словно дым.

Сабриэль секунду смотрела на свои пустые руки, все еще ощущая в ладонях след от твердых рукоятей… и тут же непроизвольно, словно по наитию, выхватила меч и шагнула к саркофагу. Но не успела она заглянуть внутрь, как Рогир уже поднялся на ноги и воззрился на нее – воззрился пылающими провалами глаз Керригора.

– Мелкое неудобство, – заявил он голосом, что лишь самую малость приблизился к человеческому. – Я и позабыл, с какой несносной мерзавкой имею дело.