Сабрина

— Да, есть у меня такая теория, — признал он. — Несчастный случай, который стал причиной смерти Баллантайна, совершенно не вяжется с его характером. Он никогда не превышал скорости. Не пил, не принимал наркотики или сильнодействующие медицинские препараты, между тем посреди ночи он вылез из теплой кровати, в которой спал с женой, сел в машину и куда-то поехал, а утром полиция обнаружила, что он переехал через ограждение шоссе и упал в пропасть.

— Ты думаешь, это было убийство?

— Нет. Полиция провела расследование очень тщательно, принимая во внимание, кем был этот человек. Но ни каких свидетельств насильственной смерти не обнаружила.

— В таком случае это было самоубийство. Читая статьи об этом человеке, я пару раз наталкивалась на такого рода предположения, которые, правда, потом отметались — опять же, из-за отсутствия каких-либо свидетельств в поддержку этой версии. Баллантайн не оставил предсмертной записки. Те, кто общался с ним в последнее время, не замечали, чтобы он находился в состоянии депрессии. Кроме того, было известно, что он ни разу в жизни не обращался к психоаналитикам или психиатрам. — Сабрина смотрела на него с любопытством: — А ты что думаешь по этому поводу?

— Думаю, это все-таки было самоубийство, — сказал Дерек. Он помог ей подняться и повел в сторону дома.

Позже, устроившись на полу у камина, он вернулся к этому разговору.

— Примерно через два года после смерти Баллантайна я получил анонимное письмо. Там было сказано, что, если я хочу раздобыть сенсационный материал для своих передач, мне нужно как следует изучить жизнь Баллантайна. Обычно я не придаю анонимкам значения, но речь шла о члене Верховного суда, вот я и подумал, что мой аноним, возможно, прав и в биографии Баллантайна и впрямь стоит покопаться.

— У тебя были хоть какие-нибудь догадки на тот счет, кто мог тебе это послать?

— На конверте стоял почтовый штемпель Нью-Йорка, и адрес был написан от руки, однако я сразу понял, что почерк изменен. По-видимому, писали левой рукой. Я показал письмо графологу, но тот смог сказать с уверенностью только одно: письмо было написано женщиной. Что и говорить, не много. Времени тогда у меня было в обрез, и изыскания на основании навета какой-то взбалмошной женщины я не стал.

Он взял кочергу и помешал в камине поленья.

— Через восемь месяцев пришло второе письмо. Оно практически не отличалось от первого — тот же штемпель, та же рука, даже содержание почти слово в слово повторяло содержание первого. Так уж случилось, что вскоре после тоґо, как я его получил, я оказался в Вашингтоне и сидел в баре с одним известным адвокатом. Тот был сильно пьян и по этой причине позволял себе весьма рискованные высказывания относительно сильных мира сего. И вот тогда, ни на что особенно не рассчитывая, я и спросил его о Ллойде Баллантайне.

Из того, что мне сообщил адвокат, я понял, что член Верховного суда вовсе не был таким уж примерным гражданином, каким его все считали, и имел обыкновение брать крупные взятки. Адвокат также сказал, что слухи о самоубийстве Баллантайна никакие не слухи, а самая настоящая правда. Выпив еще виски, адвокат настолько разошелся, что под большим секретом мне поведал, что существует так называемое «досье Баллантайна», раскрывающее неприглядную картину коррупции в высших слоях общева.

— Но зачем судье было нужно это досье?

— Как зачем? Чтобы иметь под рукой материалы, изобличающие в тяжких грехах многих влиятельных граждан.

— А вдруг это досье нашел бы кто-нибудь постороний? Тогда бы и у судьи были серьезные неприятности.

— Должно быть, он был уверен, что посторонний добраться до него не сможет. Или считал, что игра стоит свеч. Впоне возможно, это досье было для него чем-то вроде страхового полиса. В принципе, такого рода документы дорогого стоят и использовать их можно по-разному — к примеру, для шантажа.

— Кто-нибудь видел это досье? — спросила Сабрина.

— Я — нет. И мне остается полагаться только на слова полупьяного адвоката. С другой стороны, косвенным доказательством его существования служат анонимные письма.

— Невероятно, — покачала головой Сабрина, — что ни одно из темных дел судьи не вышло наружу. Я прочла о нем три толстых книги, но ни в одной из них нет даже намека на коррумпированность Ллойда Баллантайна.

— Может, это и впрямь только слухи? У меня в Департаменте юстиции был приятель. Я зашел к нему в офис и как бы невзначай навел справки о судье Баллантайне. Думал, что после его смерти там полным ходом идет расследование его деятельности. Ничего подобного. Сплетни, конечно, циркулировали, но это, пожалуй, и все.

— А этот твой приятель слышал о существовании досье?

— Нет.

— Куда же ты направился потом? — спросила Сабрина.

— Пошел к своему боссу Ноэлу Гриру. Председателю правления нашей компании.

— О, я нем слышала.

— Слышала? Ну а я его знаю и смею тебя заверить, что большого удовольствия мне знакомство с ним не доставляет. У нас с ним с самого начала не сложились отношения. Он не любил меня, а я не любил его.

— Но он взял тебя на работу!