Сачлы (Книга 1)

- Ради бога, почтеннейший!

- Если бы не работа, то разве я стал бы приставать к вам, благодетель?

- Мы - люди служащие, подчиненные...

Приложив в знак повиновения руку к правому глазу, доктор вздохнул и вернулся в кабинет. Угнетало его и полнейшее неведение относительно сегодняшних намерений супруги, и то, что Сачлы передала через сиделку: больна, на утренний прием не выйдет... Взглянув с ненавистью на удовлетворенно улыбавшуюся Гюлейшу, доктор крикнул:

- Ну, чья очередь? Заходите!

В приемной забурлил водоворот, словно в перехваченной плотиной горной речке, - все толкались, спорили, ругались, норовили оттолкнуть друг друга от двери.

Первым все же ворвался потный, взъерошенный Тель-Аскер: кудри его вздыбились, подобно высокой папахе.

- На моей ответственности весь телефонный узел! - кричал он оставшимся позади пациентам.

- Ладно, ладно, говори, чем болен, - оборвал парня сердитый доктор.

Но Аскер остолбенел в растерянности; ведь он предполагал, что попадет на прием к желанной Сачлы. Только ради нее - ясноликой - он и притворился, что угнетен недугами.

Гюлейша попыталась прельстить юношу многообещающей улыбкой, но Аскер в. негодовании отвернулся, насупился,

- Что у тебя болит, Аскер Аскеров? - нетерпеливо спросил

Баладжаев.

Парень с задумчивым видом начал обозревать потолок. "Господи, ну что я за несчастный такой, почему мне так не везет?" - подумал он.

- Да ты что, рехнулся? - И доктор перевел на Гюлейшу вопросительный взгляд.

А та сразу же смекнула, где кроется тайна, - выпрямилась, отвернулась к окошку.

Знаете, доктор, - залепетал юноша, - учащенно, тяжело задышав, - знаете... вовсе лишился аппетита. Язык пылает во рту, как раскаленный уголь! И все тело ломит!

- Высунь язык! - приказал доктор. - Ишь какой сладкоречивый язычок... Болтливый язычок, разносит по городу все сплетни!

- Кажется, я не дал оснований... - покраснел Аскер.

- Ладно, ладно!

Гюлейша подошла поближе, тоже с заинтересованным видом начала рассматривать язык Аскера.

- Малярия! - поставила она диагноз.

- Малярия, - согласился юноша и показал ей увесистый кулак: с Гюлейшой он не стеснялся.

Доктор только крякнул от такой наглости Гюлейши, но нехотя улыбнулся, написал рецепт.

- Три раза в день по столовой ложке до еды.

- Слушаюсь.

- А эти пилюли станешь глотать перед сном.

- Буду глотать перед сном! - уныло повторил парень.

- Если перестанешь сплетничать, то завтра забудешь о всех хворостях! отрывисто сказал доктор и рявкнул: - Эй, кто там следующий?!..

Он хотел после ухода Аскера задать нахальной Гюлейше приличный нагоняй: вздумала раньше доктора ставить диагноз, окончательно распустилась... Но хитрая красотка шмыгнула в приемную за Аскером, пропустив в кабинет очередного больного.

Догнав парня на крыльце, Гюлейша грубо схватила его за плечо и прошипела:

- Так ты, развратник, симулянт, хотел получить лекарство от Сачлы? Будто я не вижу... Как же, новый кадр! К ней потянуло!

- Ради бога, душечка...

- Ты бога благодари, что я не раскрыла твоей симуляции! - зло сверкая подведенными глазками, сказала Гюлейша. - За такое дело и к прокурору потащить можно!.. Скорее ты увидишь без зеркала собственные уши, чем ее коснешься!

- Эх, ничего ты не понимаешь, - вздохнул юноша.

- Я понимаю, что все вы, от старика до подростка, юбочники, вероломные развратники! И тебе-то я верила, тебя, подлеца, любила, - негромко простонала Гюлейша и как бы от нестерпимой сердечной боли закрыла ладонью лицо. - И как любила!.. Ах, ветреник! Ах, бесчестный обольститель!

- Слушай, ведь кругом люди, - прошептал Аскер.

- А что мне люди? - Гюлейша горько улыбнулась. - Пусть слышат, пусть видят мой позор, мое унижение...

- Послушай, милая, в магазине бакинские духи, нежный запах, - решил изменить тактику Аскер.

- А-а-а, так, дешевкой ты от меня не отделаешься... Гони отрез крепдешина! - потребовала Гюлейша. - Иначе выцарапаю глаза этой приезжей блуднице! Будет знать, как отбивать у меня любимого!

Аскер махнул рукою.

- И отрез, и духи, только, ради всевышнего, отпусти душу на покаяние!

И со всех ног пустился к воротам.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Вечером доктора Баладжаева вызвали на дом к внезапно заболевшему Субханвердизаде.

Чертыхаясь: "Вот так денек, ни минуты покоя, да легче в могиле лежать, чем так маяться" - доктор поднялся по лестнице, постучал костяшкой пальца в дверь. Послышался слабый, будто детский голос: "Войдите". Повесив пальто на гвоздик, Баладжаев придал лицу тревожное выражение, вынул из чемодана медицинские инструменты.

Субханвердизаде лежал ничком на кровати и протяжно стонал. От доктора не скрылось, что особо старательно застонал больной после его прихода.

Ветви кипариса при дуновении ветра царапались о приоткрытую ставню. В комнате было душно.

- С чего это надумали болеть, Гашем-гага? - Доктор сочувственно зачмокал губами. - Таким выдающимся государственным деятелям, как вы, хворать не положено!..

- Ай, Беюк-киши, судьба так вероломна, я ужасно болен, - сказал с кислым видом Субханвердизаде,