Сачлы (Книга 1)

- Ого, еще как!.. Рыдала, заклинала, что готова служить верно и беспорочно до скончания века, лишь бы я выпустил из тюрьмы ее единственного брата!

- И ты уже выпустил? - заинтересовался Гашем. - Как говорится: "Увидал молла голубцы и забыл про Коран".

- Зачем же мне торопиться? - с удивлением сказал Дагбек. - Сто дней уламывал и упрашивал эту упрямицу... Какой же кяфир, сын кяфира, откажется от красотки Дильбар, не насытившись ее прелестью?

- Измена! - вскричал Субханвердизаде сдавленным голосом. - Злостное использование служебного положения!..

- Хе! - Дагбашев был настроен далеко не уступчиво. - Всегда рамазан один раз в году (Рамазан - один из месяцев мусульманского календаря, время пост;? и воздержания. В данном случае звучит иносказательно: одиннадцать меся цев можно бражничать и распутничать, а в пору рамазана поститься - ред.). Не только старших, но и младших тянет на сладенькое.

- Стыдись! - сурово оборвал его Гашем. - Пользуешься в низменных целях своим положением, а делаешь вид, что стоишь на страже закона! Однако Сейфулла Заманов кое о чем уже догадывается.

У Дагбашева характер был покруче, чем у Гашема.

- Нужны, братец, доказательства! Требуются хотя бы три свидетеля. Без полноценных свидетелей вся эта болтовня - пустой орех... И красотки Дильбар Заманов никогда не доищется. На сто ворон достаточно одного меткого камня из пращи!.. Многие толкуют о распутстве Мелек Манзар-ханум, но я лично ее не осуждаю, ибо не имею доказательств.

Субханвердизаде гневно свел брови.

- Если твои глаза, пьяница, еще способны видеть, то взгляни как-нибудь на разбухшие папки у Заманова, - пригрозил он.

Дагбек с деланным изумлением оглянулся.

- Где же Нейматуллаев? Исчез, как просо в жерновах мельницы! А мне, признаться, захотелось полакомиться шорбой с кислинкой.

- Вот тебя Заманов и Гиясэддинов и смелют, как просо, - с истинным наслаждением пообещал Гашем. - Они тебе, племяннику кулака, привяжут бубенец на шею.

- Я юрист, - бесстрашно возразил Дагбашев. - Стращай этой девяткой (Девятка в баккара бьет все карты; открывший девятку - выигрывает - ред.) других! Никто за предков, а тем более за дядюшек не в ответе.

- Тебе же поручили дело Нейматуллаева, расхитителем его прозвали, хищником, - не унимался Субханвердизаде.

- Закон подобных поступков не допустит! Твой дядя ку-у-улак!.. издевательски пропел он, явно передразнивая Гашема. - А Нейматуллаев кристально чистый кооператор, и я не позволю Мелек Манзар-ханум оросить нежные щечки слезами! Как раз Заманов намекал мне, что в исполкоме творятся безобразия.

- Это он говорил о трех тысячах пособия, какие я вручил тебе, дармоеду, осклабясь, заметил Субханвердизаде.

- Все ответственные кадры получают пособия. Не станет он привязываться к бедняку пролетарию.

Да, такого смельчака было трудно смутить...

- Ты чего разошелся? - гаркнул Гашем. - Окати-ка голову холодной водой, авось поумнеешь!

- Справедливы твои слова, братец, - безропотно согласился Дагбек, твердыми шагами прошел в соседнюю комнату, шумно заплескался там под рукомойником. Вернувшись, он взбил гребешком волосы, потемневшие от воды, носовым платком тщательно вытер лицо и руки.

- Так что же делать? - спросил он.

Обрадовавшись, что привычное чинопочитание восстановлено, Субханвердизаде распорядился:

- Арестуй директора маслозавода. Он - старинный друг Заманова, всегда обедают вместе. Проведи внезапную ревизию. Безусловно, обнаружится нехватка!.. Не может быть, чтоб директор не сдабривал маслицем кушанья, подносимые Заманову. Вот мы и бросим тень на принципиального и неподкупного Заманова, мечтательно заметил он.

- Не годится, - подумав, сказал Дагбек.

- Почему же не годится?

- Потому что это пустяки, и никого они не заденут, не запятнают. - И Дагбашев встал, давая этим понять, что беседа окончена.

- Подожди, - схватил его за полу френча Субханвердизаде. - Куда? Видел нашего "лесного друга"? У Зюльмата был?.. Как, его все еще кормит и ублажает твой дядюшка, почтенный Гаджи Аллахъяр?

- Ну, был. Ну, видел, - нехотя ответил Дагбашев.

- Когда? Где? В котором часу? - Теперь Гашем и Дагбашев словно поменялись ролями.

- Я ехал мимо скалы Ак, пробирался сквозь густой можжевельник... Милиционера Хосрова я оставил в деревне.

- Так, так, - понукал его Субханвердизаде.

- Кругом густой лес, тишина. В ушах звенит... Смотрю, из-за камня торчит дуло винтовки. Признаюсь, испугался, придержал коня... Но протянуть руку к нагану уже поздно. Подумал: в горах "лесных братьев" немало, - кто в суматохе отличит меня от Заманова? Всадят вот сейчас в ребра пулю и унесут мою старенькую серую шинель. Да еще кожу с меня сдерут, набьют ее навозом. Сижу в седле неподвижно, боюсь пошевелиться, вот-вот конец...

- Э, не мямли, ради аллаха, не мямли!