Сачлы (Книга 1)

Гюлейша уже натянула халат и приготовилась осмотреть мучительно стонущую девочку, дабы перехватить от ненавистной Сачлы славу исцелительницы, но Рухсара остановила ее:

- Руки-то вымой!.. Не дай бог, занесешь инфекцию!

- Может, ты сама заразная, милочка! - прошипела вне себя от обиды Гюлейша. - Сверху ты - куколка, а внутри - гнилая!..

Однако на выручку Рухсаре теперь уже бросилась Афруз-баджи:

- Вытворяй свои фокусы в другом месте!

Пришлось Гюлейше признать свое поражение и поспешно удалиться: пререкаться с супругой Мадата, конечно, было бы рискованно...

Зато на балконе докторской квартиры она пожаловалась приятельнице:

- Ах, белая змея, вносящая в каждый дом несчастье!.. Кралечка! Медицинский кадр!..

А "медицинский кадр", еще по-настоящему и не отдохнувший, призвал на помощь вездесущего Кесу:

- Давай-ка чистую простыню! Торопись, ами-джан!

Увидев в руках Рухсары ножницы, Афруз-баджи сказала себе, что это меч палача, взвизгнула и лишилась чувств. Но на нее никто не обращал внимания... Рухсара проворно и умело срезала лоскутки ошпаренной кожи на ногах девочки, мазала раны мазью, говорила Кесе, что нашатырный спирт в шкафу на третьей полочке, в зеленом пузырьке, нужно вынуть пробку и сунуть под нос Афруз-баджи... Эта простота обращения и заставила раболепного по нраву Кесу проникнуться к Рухсаре истинным уважением.

Когда Афруз-баджи очнулась, операция была закончена; бережно целуя бледные, без кровинки, щечки Гюлюш, Рухсара умилялась:

- Как она похожа на мою младшую сестренку! Вылитая Ситара!

- Сестрица, ради аллаха, она будет жить? - взмолилась мать, сползая со стула, как будто хотела броситься перед Рухсарой на колени.

- Вылечим, ханум, вылечим!.. И шрамов не останется! - бодро сказала Рухсара.

- Какие могут быть сомнения? - авторитетно подхватил Кеса, предвкушавший уже открывшуюся перед ним возможность похвастаться, что он и только один он помогал Рухсаре в этой невероятно сложной и трудной операции.

- Вместо того, чтоб вытирать слезинки с лица моей бедной Гюлюш, я, дура, стала для тебя обузой! - каялась Афруз-баджи. - Чтоб этот базар пропадом пропал! Пошли тебе аллах, красавица, хорошего богатого мужа! - рассыпалась в пожеланиях Афруз-баджи, невольно любуясь девушкой.

Зарумянившаяся от волнения Рухсара и точно была сейчас очаровательна: на коралловых ее губах сияла добрая улыбка, глаза лучились светом молодости, волнистые, непричесанные, но от этого еще более пышные волосы струились по плечам, так и сверкая синью... Но самым дивным было в ней целомудрие, и даже грубая сердцем Афруз-баджи поняла это и благодарно склонила голову...

Прикрытая простыней, Гюлюш забылась успокоительным сном.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Субханвердизаде вторично перечитывал заявление Рухсары. Ему доставляло удовольствие воображать, как нежные розовые пальчики девушки держали перо и набрасывали строки обращения к нему, к всевластному и милосердному председателю исполкома. Взбудораженный пьянящими чувствами, Субханвердизаде крепко сжал мясистыми пальцами красный карандаш.

"Зав. райздравотделом товарищу Беюк-киши Баладжаеву.

Принимая во внимание высокую медицинскую квалификацию гражданки, то, что она является для района ценным молодым кадром, а также принимая во внимание, что на ее иждивении находятся мать-инвалидка и малолетние сестры и братья, следует удовлетворить ее просьбу о предоставлении ей надлежащей работы в соответствии со штатным расписанием и установленной тарифной сеткой. Повышение оклада по вашему усмотрению".

Своей резолюцией Субханвердизаде остался весьма доволен. С одной стороны, он строго предписывал доктору повысить зарплату Рухсары до шестисот рублей, с другой - лишь высказывал пожелание, целиком полагаясь на мудрость Баладжаева.

Поднеся к глазам заявление Рухсары, он удовлетворенно хмыкнул.

- Ну, разумеется, милочка, твоя просьба не останется без последствий... Но и мою просьбу ты обязана, клянусь аллахом, удовлетворить щедро и незамедлительно!

В этот момент сильно постучали в дверь.

Рухсара, благовоспитанная застенчивая Сачлы, конечно, так не могла бы ломиться, и Гашем гаркнул:

- Войдите!

С пакетом в руке вошел сумрачный Кеса; нижняя губа его подметала пол, верхняя слизывала паутину с потолка.

- Что там у тебя, ай, безбородый?

- Да вот шел мимо почты, сказали, что вам срочный пакет из Баку!.. промямлил Кеса.

Выхватив у него конверт, Гашем бросил взгляд на обратный адрес и в бешенстве скривился: письмо-то от Лейлы...

- Что за дурацкие шутки среди ночи! До утра не мог подождать? Всюду суешь свой носище!

- Мне-то что!.. Велели, я и принес.

- "Велели, велели", - передразнил его Субханвердизаде. - Сказал бы, что председатель серьезно болен! Или тебе зурна нужна? Балбес, сын балбеса! Погоди, встану со смертного одра и подвяжу тебе хвост!..

"Аллах раскрыл передо мною двери рая, а, как видно, придется пасти свиней!" - подумал Кеса.

- Убирайся и никого ко мне не пропускай! Чего хлопаешь глазами, как баран при блеске ножа?

- А доктора?

- И доктора не пускай! - взбивая в чашечке мыльную пену, распорядился Субханвердизаде.

- А... эту самую?