Сачлы (Книга 1)

- О Заманове не беспокойся, я все улажу, - благостным голоском сказал Субханвердизаде, ибо считал свою коварную игру еще не законченной, - а ты мне растолкуй, как намерен строить новую деревню? Ведь эти клетушки пора на свалку!

И с отвращением кивнул на сложенные из самана или известняка, крытые камышом домики с узенькими оконцами. У избушек был неприглядный вид, словно они сознавали свое убожество...

Годжа-оглу еще не успел рта раскрыть, как петушком семенящий сзади Сарваров с упоением поддакнул:

- Вы изволили сказать сущую правду, гага!

- Нужно разрушить старую азербайджанскую деревню, беспощадно сровнять с землею! - властно продолжал Субханвердизаде, крепко прижимая руку Годжи-оглу к своему боку. - Пусть поскорее возникнет новая, социалистическая деревня, о которой мы так страстно мечтаем!.. Широкие улицы! - Он растопырил руки, чтобы показать, какой ширины будут улицы. - Ровные шоссе. Автомобили летят по ним, обгоняя ветер!.. Но, конечно, крестьянам придется года на два потуже затянуть ремни, отказывать себе ив питании, и в одежде. Да-с, пусть потерпят! - говорил Субханвердизаде. - Твой колхоз, братец Годжа, вполне способен уже сейчас взяться за такие грандиозные свершения, повести за собою весь наш район!

"Пустобрех ты! - подумал Годжа-оглу, закусив губу, - чтоб не вырвалось бранное слово. - Болтун из болтунов!.."

- Конечно, будет очень трудно, но без трудностей ни одно серьезное дело не решается, - продолжал, прочистив кашлем горло, Гашем. - Будут и потери, и досадные затруднения, порою и неудачи, но самое главное - двигаться вперед, по законам марксистской диалектики перестраивать жизнь!

- Ради советской власти колхозники, разумеется, пойдут на жертвы, - сказал Годжа-оглу. - И себя как-то ограничат! Но ведь двигаться надо осмотрительно, с точным расчетом. Фундамент надо сперва заложить, а потом уж браться за крышу. Поспешишь - людей насмешишь!.. Вот мы поставили мельницу - колхозники ее видят, они радуются делу рук своих/Конюшня? И конюшню тоже можно, так сказать, осязать, представить, что уже осенью в ней будем держать лошадей. А отвлеченные мечтания мужику непонятны, чужды; сомневаюсь, что они его увлекут.

- Тсс! - зашипел Субханвердизаде, будто ему наступили на ногу. - Тсс! Темпы, темпы и еще раз темпы!.. Вот наша позиция. "Постепенно" - это из арсенала правых уклонистов. Проповедуя малые дела: конюшня, баня, мельница вы тащите нас в оппортунистическое болото!

- Да, да, товарищ Гашем постоянно напоминает нам об этой опасности! - с удовольствием заметил Сарваров. - Только подумать, какое счастье, что мы работаем под руководством такого боевого марксиста, как Субханвердизаде!

Субханвердизаде казалось, что он уже застращал председателя колхоза и теперь Годжа-оглу не вырвется из-под его влияния. Авось да удастся превратить бакинца Годжу во второго Дагбека Дагбашева. А может, при случае и заменить им Дагбека? Что-то прокурор последние дни артачится, не держит узды, норовит вот-вот сбросить всадника в канаву!.. Но у Гашема шпоры - острые, а в руке плетка.

- Конечно, мне ты можешь откровенно рассказывать о своих политических сомнениях, - понизив голос, доверительно шепнул Субханвердизаде, - но советую при посторонних не упоминать это "постепенно". Услышат и... - Он показал на искательно улыбнувшегося Сарварова: - Этого молодца не бойся. Наш! Целиком наш!.. Но ведь любой недоброжелатель может передать твои неосторожные высказывания Алеше Гиясэддинову, а тот выложит "дело" перед Таиром Демировым, вот и наплетут на тебя... И отправят старого большевика в ссылку. В Сибирь! А там, братец, холодно, очень холодно.

- Совершенно верно, - поддержал его Сарваров. - Цени это отеческое предупреждение Гашема-гаги. А вдруг и я где-либо за чаркой проговорюсь? Дойдет до Гиясэддинова! И клянусь собственной жизнью, клянусь Хазрат Аббасом, на твою голову вывалят уймищу лжи и наговоров!..

Годжа-оглу возразил:

- Мои дела всем видны! И жизнь моя, бакинского пролетария, тоже ясна. Пусть придираются!.. Кто хочет смастерить тебе одеяние из клеветы, того уже не остановишь. Пусть же станет чертом, дьяволом, наушником, доносчиком, придется ответить за эти мерзости сторицей!

Так они и не сговорились. Председатель колхоза был достойным сыном старого каменотеса Годжи. В Баку он прошел огненную закалку и теперь совершенно не боялся умевшего с непревзойденным искусством менять тысячу шкур и тысячу личин Гашема. И с этого разговора Годжа стал еще более настороженно присматриваться к изворотливому Субханвердизаде.

Обед в доме Годжи-оглу прошел мирно. Чихиртма из курятины была вкусна, чай душист и ароматен.

Разрешив Сарварову поспать после трудов праведных и неправедных, Субханвердизаде отправился в дом Кесы.

Оставив на дворе милиционера, с которым он не расставался ни на миг во время разъездов по аулам, Гашем, пригнувшись, вошел в полутемную хижину.

. Увидев грозного повелителя, Кеса слабо пискнул и прижался к постели, как заметивший ястреба воробей.

Однако сидевший у изголовья Тель-Аскер не смутился, ответил на приветствие пришельца спокойно.