Сачлы (Книга 2)

- Сейчас, товарищ Демиров, соединяю.

Гиясэддинов спал мертвым сном, когда у него под ухом затрещал телефонный аппарат. С трудом открыв глаза, он снял трубку, спросил:

- Кто говорит? Что надо?

Телефонист ответил:

- Это я, Аскер, товарищ Гиясэддинов. Извините...

- Хорошо, хорошо, короче, - оборвал его Гиясэддинов. - Чего раскричался спозаранку, как молоденький петушок?

- Сейчас соединяю вас, - сказал оробевший Аскер.

В следующую секунду Гиясэддинов услышал голос Демирова:

- Алеша, это ты? Доброе утро. Жду тебя в райкоме, приходи!

Секретарь дал отбой.

Гиясэддинов поднялся с кровати, умылся под рукомойником, оделся, привел себя в порядок и вышел на улицу. Проходя мимо дома Демирова, увидел копающегося в палисаднике Али-Ису... Спросил на ходу:

- Ты что здесь делаешь?

- Черенки срезаю, товарищ начальник. Хочу посадить в больничном дворе этот вид роз. Очень они мне нравятся - большие, ароматные.

- Какие могут быть черенки - осень на носу? - сказал хмуро Гиясэддинов Чего это ты, старик, подался в садоводы? Ты ведь завхоз. Или решил переменить профессию?

Али-Иса растерялся. Ему показалось, что товарищ Гиясэддинов сильно рассердился на него. Никого он так не боялся в этом городке, как товарища Гиясэддинова.

- Честное слово, вскоре я... - забормотал он и осекся, так как Гиясэддинов был уже далеко.

"Что, получил, глупый поросенок? - ругал он сам себя в душе. - Чего лезешь из кожи, чего выслуживаешься? Окажешь услугу этому - тот обижается, тому угодишь - этот будет недоволен. Чем так жить, уж лучше бы умереть. Хоть душа не будет терзаться... А то получается, как в поговорке: мертвеца оставь начинай оплакивать живого. Ах, Али-Иса, Али-Иса, великий ты неудачник!.. И зачем ты только вылезешь из своей норы? Вылезешь - плохо, не вылезешь - тоже плохо. Когда не вылазишь, говорят: "Что он там делает тайком? Наверное, снабжает бандитов патронами..." А вылезешь - вон что получается, Гиясэддинов недоволен. Где взять пеплу, чтобы посыпать им мою несчастную голову?..."

Предаваясь подобным печальным размышлениям, Али-Иса, с лопатой на плече, направился к дому на той же улице, только чуть пониже, в котором жил Гиясэддинов, оглядел его двор. Он был пуст: ни кустика, ни деревца.

"Что же делать? - думал Али-Иса. - Может, повозиться здесь пару деньков, разбить небольшой цветничок? А то теперь он может вспомнить про мое кулацкое происхождение - и тогда я пропал. Распорядится: "Арестуйте этого контрреволюционера!" Так тебе и надо, старый осел, допрыгался! Горе мне, горе!... Пепел на мою несчастную голову!..."

Али-Иса сделал попытку вонзить лопату в твердую, как камень, землю возле забора. Копнул раз, другой, третий...

"Да, разобью цветнйчок", - решил он.

Вдруг его окликнули:

- Эй, дядя Али-Иса!

Он узнал голос Афруз-баджи, однако сделал вид, будто не слышит ее призыва. Женщина шла на базар, держа в обеих руках по корзинке.

- Эй, Али-Иса, что с тобой? Или ты оглох? - спросила Афруз-баджи, приблизившись. - Не видишь меня?

Али-Иса, продолжая копать, повернул голову, уныло посмотрел на женщину, сказал:

- Здравствуй, племянница. В чем дело?

Та в один миг помрачнела, бросила:

- Действительно, мне не повезло, когда я потеряла Кесу! Верный был человек... Не как другие.

- По крайней мере, Афруз-баджи, он избавился от тяжелого ярма, которое теперь приходится тащить другим жителям этого города, - многозначительно заметил старик.

- Сбрось и ты свое ярмо, Али-Иса! - посоветовала женщина. - Довольно надрывать спину на чужом дворе. Бери корзины, пошли на базар!

Али-Иса поднес ребро ладони к горлу, показывая, как он занят:

- Не могу, клянусь жизнью, племянница, не могу! Сегодня у нас с тобой ничего не получится. Видишь - занят. Умоляю тебя, заклинаю, - на глазах старика даже сверкнули слезы, - оставь сегодня в покое своего старого дядюшку!..

- Да что ты собираешься делать здесь в такую рань? Что за спешка, ай, Али-Иса?...

- Умоляю тебя, проходи, племянница, ступай своей дорогой!... Заклинаю тебя искалеченными руками святого Аббаса, оставь меня в покое!... Ты видишь мое положение?

- Пошли, пошли! - заладила женщина свое. - Довольно шутки шутить. Я жду...

- Нет, нет, иди одна на базар. Сегодня для меня этот баштан важнее твоих корзинок, дорогая Афруз-баджи.

- Подумай сам, разве может один человек тащить две такие корзины?

- Найди себе другого носильщика, такого, чтобы не надорвался под тяжестью твоих петушков и курочек.

- А ты сегодня хочешь пожить, как шах? - насмешливо спросила Афруз-баджи.

- Именно - как шах. Я сегодня шах землекопов. Сама видишь. Я - шах при этой лопате.

Так Афруз-баджи и не удалось уговорить старика пойти с ней на базар за покупками. Она зашагала вверх по улице одна. У больницы ей встретилась Рухсара. Девушка шла по воду. Афруз-баджи приветливо улыбнулась ей: