Сачлы

— Иди, иди, да заблаговременно подбери тенистое местечко на кладбище! расхохотался Субханвердизаде. — Подожди, — остановил он направлявшегося к дверям Мирзу. — Все ведь шучу, характер у меня такой… шутливый! Проверить хотел степень твоей политической бдительности. Спасибо! Советские финансы находятся в надежных руках.

Но, едва дверь захлопнулась, Субханвердизаде заметался по кабинету, как волк в клетке.

— Заживо сдеру с тебя шкуру, законник! — поклялся он, сжимая кулаки так, что ногти впились в кожу.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Пегая кляча была привязана к телеграфному столбу. Седло на ней было потертое, порыжевшее от дождей и жгучего горного солнца; у тощего коврового хурджуна, притороченного к седлу, был тоже неприглядный вид.

На этом ветхом скакуне обычно отправлялся в объезд дальних аулов председатель Контрольной партийной комиссии — ее называли «КК» — Сейфулла Заманов.

Сейчас он стоял у открытого окна и разговаривал с инспектором, давал последние указания, а на дворе хлопотал Аскер: то подтягивал подпругу, то звенел уздечкой. Пышные кудри парня, на расчесывание и укладывание коих он тратил уйму времени и трудов, растрепались. Он непрерывно бросал выразительные взгляды на Заманова.

«Чего приперся сюда этот телефонист?» — подумал старик и, высунувшись из окна, попросил:

— Э, Тель-Аскер, оставь моего арабского иноходца в покое. Юноша оглянулся по сторонам и, убедившись, что на дворе и на улице свидетелей не было, негромко сказал:

— Как отцу родному…

— Ну, заходи, заходи, — не удивившись, пригласил Заманов: он привык к таким неожиданностям.

Пригнувшись, Аскер нырнул в темную прикожую, как в омут. Он давно собирался побеседовать по душам с Сейфуллой-киши, которого уважал и любил всемерно, да всегда беспечность мешала: то просидит весь свободный от смены день в чайхане с приятелями, то отправится на танцы…

— Как отцу родному, — повторил он, войдя в тесный кабинетик Заманова.

Тот жестом попросил инспектора уйти, бросил на подоконник мятую кепку.

— Говори.

— Этот злодей, сын злодея змею заколдует, заставит выползти из гнезда! запальчиво начал Аскер, от возбуждения не договаривая слова.

— Да ты о ком это?

— Как о ком? — удивился парень. — Конечно, о Субханвердизаде!

— Говори, говори! — И Заманов откинулся на спинку скрипучего стула, закрыл утомленные глаза; веки у него были припухшие, коричневые.

— Один солидный человек мне намекнул, что председатель освобождает кулаков от налогового обложения… Очень серьезный и близкий Субханвердизаде человек!

— Факты, выкладывай факты, — потребовал Заманов, не открывая глаз, но веки его задрожали.

Аскер растерялся. Намеки болтливого Кесы были до того ясны, что парень сразу поверил. Какие же еще факты нужны старику? Ведь Аскер пришел к нему с чистой душою, действительно как к родному отцу. Пусть сама «КК» и ведет следствие. У Аскера отец был бедняк, всю жизнь батрачил на деревенских богатеев. Как же можно их теперь освобождать от налогов? Тут что-то неладное…

— Со стороны многое кажется странным, — медленно произнес Заманов, постукивая карандашом по краю стола. И стол-то у него в кабинете был тоже старенький, колченогий, застеленный газетами. — В исполкоме, вероятно, есть точные цифры доходности того или иного крестьянского двора. Вероятно… повторил он осторожно. — Вот исполком и принимает решение. Весь исполком, а не один председатель. А что, Кеса разве похваляется, что его слова достаточно, чтобы снизить налоги?

— А, конечно, — унылым тоном сказал обескураженный Аскер; непокорные кудри его упали на лоб. — Впрямую-то не говорит, но так получается!

— Понятно, понятно. Вот что, сынок, — и Заманов положил на ладонь Аскера легонькую свою руку с взбухшими фиолетового цвета жилами. — Сплетнями мне заниматься недосуг. Важнее дела есть. А вот за то, что пришел ко мне, спасибо. Ценю! И впредь заходи без церемоний. А почему в колхоз «Красный Октябрь» телефонная линия все еще не доведена? — быстро спросил старик.

— Да буря все столбы поломала.

— Гм, буря! А не «двуногие волки»? Аскер вздрогнул.

— Вот ты об этом бы узнал, — продолжал Заманов уже серьезно, доверительно. — Это тебя, комсомольца телефониста, непосредственно касается. А налогами уж мы как-нибудь займемся! Хорошо? Сходишь в горы?

Боевое поручение преобразило юношу: глаза засверкали решимостью, все тело напряглось, будто перед прыжком.

— Сейфулла-киши, для тебя…

— Ну-ну… — растроганно улыбнулся Заманов. — Заходи почаще. Да в чайхане поменьше околачивайся! К добру это не приведет. Ведь сам понимаешь!..

«Славный парнишка, — подумал он, попрощавшись с Аскером, проводив его — до дверей. — Конечно, в голове-то у него еще ветерок, и на всевозможные благоглупости способен… Но возмужает, закалится. Поумнеет!»