Сад

Прошлый раз обрадовал её:

— Посмотри, Верунька, у меня уже пальцы гнутся! Скоро за прививки смогу взяться. За мной ещё, ой, как много несделанной работы!..

— Я всё сделаю, папа!

— Тебе, однако, пора зачёты сдавать?

— Я договорилась в институте — сдам осенью.

Отец посмотрел ей в глаза.

— Правда! — подтвердила она. — Директор разрешил.

— Не во-время споткнулся я, — вздохнул старик. — Своё не доработал и тебе помешал…

Сегодня ясное небо, тёплый день. В палате, наверно, открыты окна. Свежий ветер приносит запахи весны. Отец, конечно, думает о саде. Первый раз яблони цветут без него!.. В глазах — тоска, сердце сжимается от горечи.

«Вечером позвоню в больницу, — решает Вера. — Попрошу передать папе, что опыляем деревья по его плану… А в воскресенье привезу ему цветок яблони. Как просил — один-единственный…»

2

В маленькой двукоечной палате цвели розовые примулы.

Трофим Тимофеевич смотрел на них и задумчиво говорил глухим — от болезни — голосом:

— У нас по берегам Жерновки сейчас цветут огоньки…

— Тёплый цветок! — отозвался сосед по койке Илья Цапалов, молодой парень, токарь с машиностроительного завода. — Я люблю огоньки…

— Анатолий тоже любил… — вздохнул старик.

Накинув полосатый больничный халат, Цапалов вышел в коридор, где висел телефон. Но вернулся он через какую-нибудь минуту, сказал, что ходил к старшей сестре, — принёс газеты.

Трофим Тимофеевич всё ещё думал об огоньках.

— Ты хорошо подметил: тёплые цветы! — говорил он Илье. — Даже горячие. А, знаешь, в горах, кроме оранжевых, растут ещё голубые огоньки. Редкие цветы. Однако, самые редкие в наших краях. В молодости я находил. Вера Фёдоровна, моя жена, не могла насмотреться на голубой огонёк. Называла каплей ясного неба.

— На будущий год во время отпуска я съезжу в горы, поищу, — сказал Илья. — У меня — мотоцикл.

— Туда, где растёт голубой огонёк, можно только пешком…

«У Веры глаза светились голубыми огоньками… Верунька — в неё… Материны глаза…»

Илья с газетой в руках подсел к койке старика и начал читать телеграммы. Трофим Тимофеевич смотрел на него и думал о младшем сыне: «Рано, очень рано оборвался жизненный путь Анатолия. Надо побывать на могиле, своей рукой положить горсть земли… Обязательно… Нельзя умирать, не сделав этого…»

В ту ночь Трофим Тимофеевич спал плохо: то думал об Анатолии, лёжа с открытыми глазами, то вдруг впадал в забытьё и звал старшего — Григория, уехавшего далеко с экспедицией, то разговаривал с дочерью, то кричал, как солдат, ринувшийся в атаку на врага. Илья сходил за дежурной сестрой…

Утром Трофим Тимофеевич проснулся позднее обычного: открыл глаза, когда сестра пришла с термометром в руках и приподняла одеяло.

— Чую, опять у меня жарок… Но как-нибудь победим.

— Обязательно победим! — подбодрила сестра.

Илья, уже умытый и причёсанный, сидел на своей койке и читал книгу.

На столике возле Трофима Тимофеевича пламенел большой букет свежих цветов. Старик долго смотрел на них.

Откуда взялись огоньки? Чья заботливая рука собрала их на лесной поляне?..

Лет двенадцать назад в один из весенних дней вот так же неожиданно появились огоньки в его комнате. Толя, милый синеглазый мальчуган, долго вертелся у стола, — ему хотелось передвинуть вазу, чтобы отец заметил цветы. А он заговорил о птицах: много ли нынче кукушек в лесу возле Жерновки?

— Много, — ответил Толя и, спохватившись, поправился: — Наверно, много. Я не ходил их считать…

— Ты только за цветами сбегал?

— А я не знаю, откуда эти огоньки взялись…

Илья тоже прикинулся незнайкой; пожав плечами, сказал:

— Как с неба упали!

Трофим Тимофеевич пошевелил указательным пальцем правой руки.

Парень посмотрел ему в глаза, готовый исполнить любую просьбу.

— Сходи, сынок, ещё раз к телефону. Позвони в колхоз. Огневу. Не забудешь? Никите Родионовичу. Скажи: прошу приехать. Надо поговорить с ним…

Вздохнув, чуть слышно прошептал потрескавшимися губами:

— Не опоздал бы…

Илья поднёс к его рту ложку воды…

3

В тесном и коротком халате, сшитом для низкорослой медицинской сестры, Никита Огнев самому себе казался смешным: из рукавов торчали длинные руки в военной гимнастёрке; ноги, обтянутые чёрными голенищами сапог, выглядели тонкими, словно у кулика.

Огнев только что побывал у заведующего клиникой. Профессор сказал: температуру сбили, это уже хорошо. Однако состояние больного всё ещё остаётся тревожным, — нелегко в таком возрасте подымать людей с койки, особенно, когда сердце начинает сдавать. Но, случается, несокрушимая любовь к жизни, к своему делу, помогает добиваться невозможного. Вчера дочь привезла старику веточку яблони с единственным цветком, но каким-то особенным. По одному листочку да по цветку Трофим Тимофеевич определил, что новая яблоня принесёт хорошие крупные плоды, и это прибавило ему силы.

Огнев спросил — можно ли передать журнал со статьёй Сидора Желнина о полувековых опытах Дорогина? Перелистав статью, профессор сказал, что это — на пользу. Пусть послушает старик, что пишут про его добрые дела.