Сад господина Ничке

Эрика отпустила дедушкину руку, побежала к елочкам, наклонилась, и Ничке услышал ее радостный возглас:

– Дедушка, сколько здесь цветов!

– Собирай, собирай, сделай два красивых букета, – сказал Ничке. Он вынул сигару, обрезал конец и закурил.

Господин Ничке шел медленно, останавливался, иногда наклонялся, чтобы вырвать неизвестно откуда взявшийся сорняк, который на этом месте настойчиво возрождался из каких-то дремавших под землей неисчерпаемых запасов зла, восхищался новыми красивыми листьями благородных растений и радовался их победе над злом – победе, для которой он, Ничке, так много потрудился. Он остановился на минутку возле живой изгороди, отделявшей его владения от сада господина Копфа, и заглянул к соседу, но того нигде не было видно. Потом посмотрел на Блоху, гонявшуюся за белой бабочкой, которая не обращала на щенка ни малейшего внимания. Обманывая его и искушая, она взлетала, снижалась, словно бы теряя силы, и снова взлетала. Блоха лаяла и скулила от злости, а Ничке улыбался. Он ясно представлял себе, как собачонка жаждет добычи и как ей хочется схватить ее зубами! Но вот бабочка поднялась высоко-высоко и исчезла за деревьями. Так как все это происходило на месте, где должны были быть посажены кусты орешника, Ничке вспомнил о шоколадке с орехами у себя в кармане. Он подошел к Эрике, постоял минутку, глядя на маленькие ручки, срывавшие среди густой травы фиолетовые цветочки, и тихо позвал:

– Эрика…

– Что, дедушка?

– Ты любишь шоколадки с орехами?

– Да, очень люблю, – ответила Эрика, подняв голову и наградив Ничке удивленным, словно бы недоверчивым взглядом.

– Только не говори маме, а то она рассердится…

– Не скажу.

– Спрячемся здесь, за беседкой. Ладно?

– Ладно.

Вот так Ничке совершил это маленькое преступление и сделал Эрику своей сообщницей. Они стояли, спрятавшись за беседкой, опираясь спиной о покрашенные зеленой краской доски. Ничке вынул из кармана шоколадку и медленно развернул обертку, на которой были так хорошо изображены лесные орехи. Он отломил кусочек и угостил девочку. Эрика набила рот и потянулась за следующей долькой. Ничке тоже взял кусочек.

– Правда, хорошая шоколадка? – спросил он.

– Отличная!

Они съели еще по кусочку, потом Ничке сказал:

– Дедушка сейчас вытрет тебе платочком щечку, чтобы не было видно.

Они снова берутся за руки и идут дальше как ни в чем не бывало.

– Тебе нравится мой сад, Эрика?

– Очень, – говорит Эрика и, проглотив последнюю дольку шоколадки, продолжает с большим оживлением: – Здесь столько цветов, и деревьев, и разных растений, к все время видишь что-то новое, и Блохе есть где побегать, у нас дома надо все время выходить с ней на прогулку.

Господин Ничке чувствует, как маленькая ручка, словно живой зверек, червячок или жучок, трепыхается в его ладони. Он слышит голос Эрики:

– Мамочка говорила, что когда дедушка умрет, то все-все достанется нам – и дом, и сад, и деревья… Это правда?

Ничке останавливается. Не выпуская руки Эрики, он бессмысленно смотрит перед собой. Вот за живой изгородью соседский сад; в глубине его сквозь молодую листву виднеется затененный деревьями дом, точнее, стена дома с деревянной, покрашенной в коричневый цвет решеткой, на фоне которой торчат похожие на разветвления канделябра распяленные ветки карликовых яблонь. Еще глубже, уже менее отчетливо – хотя у Ничке хорошее зрение, – сквозь густую зелень мелькают серые стены и темно-красная черепичная крыша виллы судьи Тренча. Он говорит:

– Конечно, Эрика. Каждый человек должен рано или поздно умереть. Я тоже умру и в могилу все это с собой не заберу.

Ничке снова чувствует легкое движение руки Эрики в своей ладони:

– А когда дедушка умрет?

– Не знаю, деточка. Наверно через несколько лет. Во всяком случае, скоро, я уже довольно старый.

Разговор этот не принес Ничке особого огорчения. «Это моя родная дочь, мое собственное дитя так рассуждает обо мне в своей семье», – с полным хладнокровием подумал он. И вдруг почувствовал, как что-то сдавило ему сердце, а потом горло, как глаза неожиданно наполнились жгучей влагой и по щеке из правого глаза медленно покатилась слеза. Ничке услышал отчетливо доносившийся грохот колес электропоезда; вагоны промчались один за другим, и снова наступила тишина. Однако ясная, красочная картина мира, на которую минуту назад он так спокойно взирал, вдруг совершенно потускнела, и господин Ничке был вынужден достать носовой платок.

– Почему мы здесь стоим? – спросила Эрика.

– Дедушке попало что-то в глаз, – ответил он, вытирая платком щеку.

– Наверно, сажа из трубы. Когда мы с папой идем на прогулку через мост над железной дорогой, мне тоже очень часто попадает соринка в глаз, и папа тогда вынимает ее платочком. Позвать папу?

– Не нужно, я уже вынул, – сказал Ничке и снова взял Эрику за руку.

Как раз в этот момент их окликнули:

– Дедушка, Эрика, мы ждем вас!