Сад изящных слов

Все участники её труппы, чья деятельность поначалу представлялась мне затянувшимся вечером школьной самодеятельности, всерьёз намеревались стать профессиональными актёрами. Дважды в год они играли спектакли с установленной нормой продажи билетов, раз в месяц выкладывали в Сеть записи репетиций, а их руководитель, он же режиссёр, даже писал сценарии к ночным телесериалам и радиопостановкам. Рика также исполняла гостевые роли в других труппах, снималась в массовке в независимых фильмах и рекламных роликах, а иногда фотографировалась в качестве модели. И пусть в повседневной жизни я бы никогда не наткнулся на произведения с её участием, пусть её фотографии появлялись лишь в статьях, рекламирующих частные лавочки в местных журналах, и пусть, как говорил Танабэ, она была «типичный случай», — для меня Рика, без всяких сомнений, принадлежала к миру искусства. Ей едва исполнилось двадцать два года, при этом она успела пообщаться с гораздо большим количеством людей и приобрела куда больше разнообразного опыта, чем служащий вроде меня. В тех кругах, где вращалась она, я, обычный выпускник института, получивший обычную работу менеджера по продажам, никогда не бывал. Всякий раз, когда Рика звенящим голосом начинала рассказывать: «Знаешь, сегодня на фотосессии...» — внутри меня ворочалась едва ощутимая боль. То был запутанный клубок из ревности, чувства неполноценности, нежелания делить свою девушку с другими и уязвлённого самолюбия.

— Я дома, — пробормотал я, открывая дверь нашей квартиры в старом многоквартирном доме.

После ресторана, волоча за собой шлейф опьянения и стыда, я проводил Рику до станции метро линии Тодзай, а затем вернулся к железнодорожной станции линии Собу и сел на электричку. Внутри вагона висела реклама смартфонов, которыми занималась наша компания, и моё и без того унылое настроение вконец испортилось. Новую модель на этих плакатах демонстрировал профессиональный футболист с неестественно белыми зубами, состроивший до невозможности фальшивую улыбку. После получаса качки в поезде, пятнадцати минут ходьбы до муниципального жилого массива и восхождения на четвёртый этаж винный дух из моей головы практически выветрился. Всю дорогу домой я то и дело бурчал под нос, что с меня хватит. Хватит, и точка. Сначала я и сам не понимал, чего именно с меня хватит, но чем дольше я бормотал, тем яснее вырисовывались мои чувства. Так вот, меня достало ревновать мою девушку к старшим участникам труппы, которых я никогда не видел, достало изображать из себя взрослого, умудрённого жизнью человека, достало ловить на себе тяжёлые взгляды моего начальника, когда ради таких вот встреч я не задерживался на работе, как все, а уходил строго по звонку.

— С возвращением! — донёсся до меня с кухни голос матери.

Я снял костюм, переоделся в домашнюю одежду, сполоснул руки и лицо и прошёл на кухню. Мать в одиночестве сидела за столом и пила рисовую водку. Кажется, мы давно с ней не виделись.

— С возвращением, — негромко повторила она.

— Угу, — буркнул я в ответ довольно-таки резким голосом.

Спиртного мне больше не хотелось, но занять себя было нечем, и я полез в холодильник за банкой пива. Отламывая на ходу язычок, я сел напротив матери. Безо всяких расспросов было ясно, что мы оба рассержены. Какое-то время стояла неестественная тишина, нарушаемая, лишь когда один из нас отпивал очередной глоток, а затем я, мысленно вздохнув: «Нет, всё-таки в душе она совсем ребёнок, я и то взрослее», направил разговор в нужное русло:

— Как дела идут в последнее время?

— Шли бы хорошо — не сидела бы тут наедине с бутылкой!

Я знать не знал, о чём речь — то ли о делах на работе, то ли на любовном фронте, то ли ещё каких, и первым делом порылся в памяти:

— Как его звали, Симидзу-сан, да?

— Вот ты, Сёта, позволяешь девушкам платить на свидании?

— Ну, бывает. Не такая уж у меня высокая зарплата, — ответил я, хотя на самом деле за Рику всегда и полностью платил сам. Она всё-таки была ещё студенткой, а самое главное, мне хотелось перед ней покрасоваться.

— Врёшь ты всё. В этом ты до чудачества старомодный.

От того, что мою ложь так легко раскусили, я рассердился ещё больше и вместо ответа приложился к банке с пивом.

— У Симидзу-сана, похоже, сейчас с работой туго. Нет, понятно, время такое, но ведь я уже месяц оплачиваю и еду, и такси!

Симидзу — фамилия ухажёра моей матери, я его никогда лично не встречал, да и встречать не хотел. Все два года после развода с моим отцом она воспевала свободную любовь, и, насколько мне известно, этот Симидзу стал её четвёртым по счёту партнёром. Матери исполнилось сорок семь, он же был младше её на двенадцать лет и работал дизайнером-фрилансером или кем-то в этом роде. Я мало что о нём знал, но в любом случае считал его парнем не промах. Он уже год крутил роман с разведённой капризной женщиной с детьми, которая намного его старше. И вот новый факт: в возрасте тридцати пяти лет на свиданиях за него платит дама. Да вы крутой, Симидзу-сан. Говорю без тени издёвки — я вами восхищаюсь.