Сад изящных слов

— Тогда давайте меняться закусками!

И, не дожидаясь ответа, цепляет кусочек омлета и закидывает себе в рот.

— Ой, погоди! Я не совсем уверена... — в панике протестует она, но запинается.

«И правда, голос как у ребёнка», — жуя омлет, думает Такао. К языку прилипают крупинки сахара. Рот наполняется сладостью.

— М?

Раздаётся хруст, как будто он раскусил что-то твёрдое. Неужели яичная скорлупа? Ну и ну... Такао уже жалеет о своей поспешной выходке. Всё даже хуже, чем он предполагал.

— ...что получилось съедобно... — умирающим голосом договаривает она. Покраснев, опускает взгляд и роется в своей сумке. — Но так тебе и надо!

С этими словами она протягивает Такао пластиковую бутылку с чаем. Он берёт её и делает большой глоток. Громко выдыхает и тут же, не в силах сдержаться, начинает хохотать.

— Потрясающая криворукость! — он всеми силами старается, чтобы это прозвучало как комплимент.

— Да ну тебя! — сердито говорит она.

Ха-ха, обиделась! Надо ещё похвалить.

— Но в своём роде вкусно. И на зубах хрустит.

— Ты издеваешься?!

— Ха-ха-ха! А можно ещё кусочек?

— Нет! Своё ешь!

— Но почему?

— Потому!

Её лицо ещё гуще заливается краской, а обиженным видом и голосом она всё больше напоминает ребёнка.

Такао впервые думает о ком-то с такой нежностью. Ему кажется, что он нашёл нечто невероятно для себя ценное.

Бывает, что на короткий промежуток времени, когда солнце только-только скрылось за домами, свет из окон электрички сравнивается со свечением, исходящим от неба.

Бывает, что ты замечаешь в поезде линии Тюо на соседнем пути чью-то знакомую фигуру, но в тот же миг её загораживает встречный поезд линии Собу.

Бывает, что ты идёшь по пустому торговому кварталу, случайно смотришь в сторону и видишь, как освещённый уличными огнями переулок уходит по прямой куда-то в бесконечность.

И когда момент упущен, тебя настигает боль, как будто кто-то сдавил тебе грудь изнутри.

«Есть ли у этого чувства название?» — всякий раз думал Такао. За день таких мгновений бывает столько, что и не сосчитать. А замечал ли он их, пока не встретил Её? Пока не узнал, что знакомые люди могут внезапно исчезнуть? И как теперь с этим жить? Этого Такао не понимал, сколько ни думал.

Но он осознал одну простую вещь.

Ему хочется сделать туфли специально для Неё.

А ещё — хотя, если сказать вслух, это прозвучит безумно, — что он в Неё влюбился.

За занавесом из дождя и клёнов стоит та, чьего имени он не знает. Она улыбается и машет ему рукой. В ней словно воплотилась главная тайна мира.

У дома моего цветы прекрасных фудзи
До срока своего чудесно расцвели,
И нынче видеть я хочу
Твою улыбку,
Что те цветы напоминает мне...[41]

«Маньёсю» («Собрание мириад листьев»).

Книга 8, песня 1627

Одна из двух песен Отомо-но Якамоти, посланных старшей дочери госпожи Саканоэ с красными листьями хаги (японский клевер) и цветами фудзи (глицинии). Расцветшая не по сезону драгоценная фудзи перекликается у автора с красотой девушки.

Глава 5

Под нежными лучами, в саду света.

Юкино

«Наконец-то добралась».

С трудом волоча отяжелевшие ноги, она подходит к входной двери и поворачивает ручку.

«Но как же так? — с острым отвращением думает Юкино. — Я всего лишь прошлась по улице, вернулась домой, а чувствую себя совершенно разбитой». Она скидывает с ноющих, отёкших ног туфли, стягивает и бросает прямо в прихожей чулки, заводит руку за спину и через ткань блузки расстёгивает лифчик. Кладёт только что купленную тяжёлую книгу на стол и, стараясь не замечать разгром в комнате, направляется к кровати, вот только в голове всё равно одно за другим всплывают напоминания о том, что ей надо сделать.

Собрать наконец пустые банки и пластиковые бутылки. Выбросить тающую на полу шоколадку. Сложить разбросанное грязное бельё. Оттереть прилипшее к переносной плитке масло. Полить засыхающий в горшке цветок. И уж по крайней мере смыть косметику.

Не сделав ничего из перечисленного, Юкино падает на кровать. Дремота, словно поджидавшая в засаде, расползается по всему телу. Сквозь оконную сетку доносится тарахтение проехавшего скутера. Где-то вдалеке плачет ребёнок. В какой-то квартире готовят ужин, и ветер приносит слабый запах еды. Она открывает глаза и затуманенным взглядом смотрит в опрокинутое небо. Дождь незаметно утих, и перед ней развёрнуто чистое фиолетовое полотно сумерек. Слабым, неверным светом мерцает пара звёзд.

«Вот бы и завтра пошёл дождь», — мысленно молится Юкино.

Она закрывает глаза, и ей чудится, что шум дождя до сих пор не прекратился. Что она слышит всё тот же неуклюжий дробный перестук капель по крыше беседки в японском саду.

Тук, тук-тук, пок, тук-тук...

К этому сбивчивому ритму примешивается отдалённое карканье ворон, неизменно радостное щебетание диких птиц и едва различимое шипение, с которым земля впитывает льющийся дождь. А сегодня к ним добавилось тихое сопение.