Сад изящных слов

Уловив этот звук, Юкино оторвалась от книги и обнаружила, что тот мальчик спит. Мальчик в школьной форме, с которым она видится только по утрам в дождь и даже не знает его имени. Совсем недавно он что-то рисовал в блокноте. Похоже, не выспался, сидел допоздна за уроками. Или делал туфли? Он прислонился головой к столбу, поддерживающему крышу беседки, и его худая грудь то поднималась, то опускалась в такт мерному дыханию. Юкино впервые обратила внимание на то, что у него довольно длинные ресницы. Здорового цвета кожа как будто светилась изнутри, чистые губы слегка приоткрылись, а беззащитно торчащие уши выглядели такими гладкими, словно их только что отполировали. Эх, молодость!.. Лишь оставшись с ним наедине в маленькой беседке в традиционном японском саду, она могла беззастенчиво его разглядывать и — странное дело — этим наслаждаться.

«Позор мне», — отрешённо изучая его шею, подумала Юкино. Накормила, понимаешь, бракованным омлетом. Яйца аккуратно разбить не смогла, скорлупу выуживала, да не всю выудила. На вид страшный, на вкус — ужасный. И всё же ей было весело. Стоило только вспомнить, как губы сами расплывались в улыбке. Правда, очень весело. Она давно так не развлекалась.

«Давайте меняться закусками!», «Так тебе и надо!», «Потрясающая криворукость!», «Ты издеваешься?!» — они словно нарочно разыграли сцену из телесериала про школьников, но какое же это было удовольствие! Она заметила, что пальцы ног, мёрзнувшие даже летом, потихоньку наливаются теплом.

Но насколько ей было радостно, настолько же её терзала совесть. Она ведь проводит тут время со старшеклассником, прогуливающим школу. Оба стали соучастниками преступления: пережидали дождь, и Юкино поддалась чувству солидарности. Нарочно не спрашивала его имени, но покупала ему кофе, угощалась его завтраками и выслушала, когда он заговорил о своей мечте. Ничего не рассказывая о себе, она понемногу узнавала о нём. Но именно ей нельзя было этого делать. Для них обоих всё происходящее неправильно.

«Я сошла с ума. Я это понимаю, но...»

Ещё немного. Хотя бы самую малость.

Юкино посмотрела на лицо юноши. Он по-прежнему спал. И не просто дремал, а крепко уснул.

«Хорошо же ему спится в этой беседке», — не без зависти удивилась Юкино. Она на собственном опыте знала, что даже для сна нужна энергия. И чтобы сесть в поезд, и чтобы смыть макияж, и чтобы почувствовать вкус пищи.

«У меня в его возрасте этой энергии тоже было хоть отбавляй. А сейчас... — подумала она, и мысленно позвала: — Скажи, что ты обо мне думаешь? Скажи...»

И тихо произнесла:

— ...мне ещё можно помочь?

Прежде чем достичь слуха спящего юноши, звук её голоса растаял в пропитанном дождём воздухе.

— И знаешь что? У этих завтраков есть вкус! — говорит Юкино.

— Значит, твоё расстройство вкуса прошло, — отзывается мужской голос в телефонной трубке.

После слов «расстройство вкуса» подразумевался вопросительный знак. Хотя в голосе и звучало беспокойство, даже по телефону было явственно слышно, что её собеседник так и не избавился от подозрений относительно болезни с таким названием.

«Когда-то именно за эту прямоту я его и полюбила», — мельком думает Юкино.

Она задремала, и звонок согнал её неглубокий сон. Чувствуя себя ещё более уставшей, Юкино приподнялась на кровати и достала мобильный телефон из валявшейся на полу сумки. На дисплее светилось имя её бывшего парня. На секунду она засомневалась, отвечать или нет, а потом вспомнила, что сама набирала его номер, но сбросила звонок. Коснувшись иконки «Ответить», Юкино посмотрела наверх и увидела, что небо за окном стало совсем тёмным.

— А ведь ещё недавно мне всё казалось пресным, кроме разве что алкоголя и шоколада, — продолжает Юкино. Она с ногами забирается на кушетку, будто та — единственная оставшаяся на плаву посреди замусоренного пруда драгоценная лодка.

— Понятно. Что ж, думаю, раз тебе стало лучше, ты правильно сделала, что решилась уйти с работы, — говорит её бывший.

— Возможно, — отвечает Юкино, подавив тяжёлый вздох. — Надо было раньше, наверное. Лучше всего — в конце учебного года.

— Может быть. Но тут уж как пойдёт. На увольнение всегда непросто решиться. Ну а пока считай, что ты в отпуске. Отдыхай, наслаждайся жизнью!

«До чего мягко он со мной разговаривает», — равнодушно думает Юкино, перекладывая телефон в другую руку. Как будто прикасается к хрупкой вещи, которую боится сломать. Нежно-нежно. Но в то время, когда ей даже дышать было больно, он слушал кого угодно, а ей не верил.

И в этом нет ничего удивительного. Юкино действительно считала, что его не в чем винить. Если кто и виноват, так это она. Все свалившиеся на неё беды она навлекла на себя сама. И всё же однажды она утратила к нему всякое доверие.

«Некоторые чувства если пропадают, то уже навсегда», — заключает Юкино, и, похоже, он и преподал ей этот урок.

Дело было этой зимой.

«Наверное, я подхватила простуду», — предположила поначалу Юкино.