Сад камней

Маша сказала, что Эмель была убита каким-то особенным ножом… и сейчас этот нож – воображаемый, злобный ятаган янычара, потом что-то вроде кривой пиратской сабли, потом стройный кинжал, с каким танцуют лезгинку и мстят черноглазым изменницам в чадре, потом какая-то бандитская финка… словом, все когда-либо виденные ею в кино преступные ножи встали у нее перед глазами и связались с этим… кавказцем. Все-таки кровожадность и жестокость у них в крови – разве нет? Баранов вон на каждый праздник («байрам» по-турецки, опять этот Байрам!) собственноручно режут, мальчиков с детства приучают, на охоту он ходит, сам рассказывал… а я сижу тут с ним в потемках, Борис неизвестно где… где он, кстати, шляется, ночь уже?! Машина на месте, гуляет он, что ли?!

Спина стала неприятно липкой от наползающего страха… да нет же, зачем ему убивать Эмель? Кто он ей – сторож поселка и все!

– Я тоже могу сказать, что видела тебя – там, около дома. Ты меня видел, а я тебя, понял? Только я женщина, не могу ножом… так, – опять мимика и жесты, а ведь казалось, могу объясняться, и могла, только на другие темы! – А ты… ты же черкес – так кого полиция?..

«Заподозрит» – вот бы знать такое словечко!

Кажется, получилось: Байрам зашевелился, затеребил ус – вот оно, вот как они выдают волнение, молодец, Танька-ханым, умная ты женщина!

– И убийство, – добила его она выученным словом, – будет твоя большая проблема. И нет твоей мастерской… где двери и окна!

Этого можно было и не говорить, но она не могла отказать себе в удовольствии сказать то, что может и хочет.

– Что ты, Танья-ханым? – широко улыбнулся осознавший свою ошибку Байрам. Тоже не дурак, прикидывается, косит под дурачка, чтоб меньше спрос… вроде как сарафаны мои! – Я твой друг, я хотел знать, что полиции говорить… ты из бассейна ушла – я видел, куда пошла – не видел… Байрам врать не станет! Я полиции не сказал, не люблю их. Но у дома я не был, ты меня там не видела… ты зря не говори. Полиция, знаешь… мы давай без них, Танья-ханым, мы друзья, а полиция…

Он произнес что-то вырвавшееся из-под контроля, который отбирал самые простые слова, но смысл тирады был понятен: наша, родная, неприязнь обывателей к тем, кого у нас презрительно зовут ментами, основанная на застарелом генетическом страхе перед органами, на недобросовестно пересказанных случаях, на отдельных и редких, но возводимых в ранг правила нарушениях закона… на встречах с гаишниками, в конце концов. Видимо, здешние менты в глазах публики преуспели не больше, чем наши… или у Байрама к ним личная неприязнь? Может, нарушал чего… с такими-то усами!

Проехала машина, полукругом осветив на повороте террасу и дорожку, и Татьяна совсем успокоилась. Что это я: здесь безопасно, люди кругом, слышимость такая, что только крикни – все сбегутся, народ такой, что крикни – и правда сбегутся, не Москва… а что убийство, так кого оно касается?

Может, ее ревнивый муж убил или любовник, мало ли? Татьяна вспомнила мужа Эмель: приличный такой господин, интеллигентный, и не скажешь, что турок, даже глаза светлые, адвокат вроде?.. Да, точно, и сосед их, у которого в саду камни эти придурочные, тоже адвокат, его еще Байрам за что-то не любит.

– Может, это муж ее… а? – хватит, успокоились, можно и посплетничать – как друзья.

– Не знаю… его увезли, жена говорит: он, а я… нет, не мог он… он на байрам-то мясо в магазине покупал! – махнул рукой Байрам, вложив в свои слова все презрение настоящего мужчины к тому, кто не способен на такое простое дело, как зарезать барана. – Или меня просил… вот сосед его Эрман-бей – тот мог…

– Что он мог?! Соседку убить?!

– Да нет, Танья-ханым, говорю же: барана… соседку ему зачем?.. А полиции я не скажу, не бойся.

– Я и не боюсь, чего мне бояться? Просто не хочу время терять… полиция, сам знаешь…

– Знаю. Только…

– Ну что еще? – что еще может быть у него на уме? Что он мнется, ночь уже? – Байрам, давай завтра поговорим, а? Поздно уже, а завтра дел столько: Борису в аэропорт ехать, мне дом в порядок приводить, Машу переселять… я спать пойду, ладно?

– Теперь все в порядке будет, Танья-ханым, да? – что это он мне подмигивает, черт их разберет все-таки!

– Конечно, будет! А почему – теперь?

– Без Эмель-ханым, да?

– Байрам, что ты… хочешь сказать?! Говори ясно, я половины не понимаю! При чем тут опять Эмель?..

– Так она же с хозяйкой дружила, так? Хозяйка завтра приедет, мы клиентов переселили, а к кому? Эмель-ханым хозяйку пригласит, чай-кофе, то-се… обязательно про клиентов разговор будет, так? Спросит: почему вы так неожиданно приехали, если дом сдали? Что у вас такого случилось? А та ей: мы дом не сдавали, а Эмель-ханым ей: как же не сдавали, когда они теперь у нас… все и выяснится, да? Кто сдавал, кто снимал, сколько денег…

Вот это да! Что называется, и в голове не было! Как же я так?!