Сад камней

И, уверенный, что Лана его поняла, он с чувством выполненного неприятного долга яростно швырнул в море плоский камень, и тот, словно ему передалось настроение бросавшего, запрыгал по сверкающей поверхности воды и исчез только тогда, когда уже невозможно было понять: то ли он утонул, то ли улетел куда-то туда, в сияющую даль, где солнце собиралось опускаться в море.

11. Айше

– Ребята, говорите, что хотите, но я их уже пригласила, и изменить ничего нельзя! – Маша говорила чуть громче, чем обычно, как будто хотела убедить в своей правоте не только их, но и себя саму. – Потому что иначе просто не по-человечески! Они нам согласились помочь, уступили дом, хотя, если честно, оно им надо? И на вечер нас на ужин пригласили, чтобы мне после всех хлопот и переезда полегче было, и потом мы вместе такое пережили… словом, все, все! Будет общий ужин, и ничего в этом такого страшного!

Она сама не поняла, как это вышло, поэтому сейчас объяснения были нужны скорее ей самой, чем прибывшим с пляжа, которые, собственно, не очень-то и возражали. Только Николай высказал было что-то недоуменно-сердитое, но сразу же сдался перед натиском жены: что поделаешь, действительно же, ситуация та еще… убийство какое-то! Ладно, завтра все это выкинем из головы, увезу всех на какой-нибудь пляж подальше на целый день, мозги проветрить.

– И правильно сделала, что пригласила! – не желая уступать сестре в милосердии, поддержала Лана. – Что ты нам доказываешь-то? Мы, что, спорим? Сейчас я в душ быстренько – и приду тебе помогать! Сколько народу-то будет?

– Айше, ее муж и брат… они его должны из полиции забрать, выпускают его, ну и чтобы ему отвлечься…

«Что ты выдумываешь?! – возмутился Кемаль, когда Айше, как обычно, совершенно непоследовательно и неожиданно предложила Маше совместный ужин. – Мустафе сейчас только гостей каких-то посторонних не хватало!»

«Именно поэтому!» – твердо сказала Айше, и Кемаль почти сразу признал ее правоту.

Да, Мустафа может быть недоволен тем, что они позвали кого-то на ужин, да, ему сейчас тяжело принимать участие в каких-то беседах ни о чем, да, он имеет право возмутиться самоуправством сестры… вот и прекрасно! Пусть выражает недовольство, возмущение, пусть злится, пусть отказывается вести пустые застольные разговоры, пусть будет занят чем угодно – все лучше, чем тишина собственного дома, знакомые соболезнующие лица, неотступные мысли об Эмель, ее заметное и безнадежное отсутствие.

– Они сначала сами предложили… у них много рыбы, но я сказала, что у нас тоже рыба и что в нашем доме лучше… отвлекаться-то. Я сейчас салат нарежу, рыбу Ник с Мишкой на мангале пожарят, Айше сама тоже придет помогать… Миш, давай сам душ принимай, не маленький, у нас гости, ты же слышал! Да, этот полицейский еще… словом, нас четверо плюс Мишка, и их четверо – восемь с половиной, классика!

– Угу, – пробурчала Лана уже с лестницы, – а полицейский-то зачем? Семья – я понимаю, а он-то?

– Неудобно было, он же тоже тут был, ну и пришлось… да какая разница, одним человеком больше, подумаешь!..

Она замолчала, поняв, что говорит в пустоту. Все поднялись наверх, в одном душе уже шумела вода, скрипнула дверь балкона: наверно, Ланка вешает пляжные полотенца.

«Не могла же я лично ему сказать: а вы не приходите!» – мысленно договорила Маша, продолжая оправдываться и убеждать себя в собственной правоте… а, собственно говоря, зачем? Или уверенность моя не такая уж и уверенность, или правота не совсем правота, или это просто твоя привычная маска, которой ты сейчас прикрываешь что-то… да господи, что?!

Что такого особенного?!

Да, черт все побери, мне нравится, что он на меня так смотрит, этот полицейский. Нравится.

И что он так явно из кожи вон лезет, чтобы мне понравиться, и думает, дурачок, что это незаметно.

Мне это нравится… льстит, наверно… да, вот именно, просто льстит, и никакого продолжения – да что я? – даже значения это иметь не будет… просто приятно ощутить себя женщиной, красивой, желанной… да мне просто приятно…

Просто, просто – заладила! Ничего не просто – даешь же волю воображению, да? Понятно, что именно этот восточный красавчик тебе не нужен, а вот в целом… скучновато, да? Николай меня очень любит – возразил какой-то другой внутренний голос: Маша, при всем сумбуре собственных мыслей, словно слышала их со стороны, два голоса, оба свои и не свои одновременно, один обращался к ней на «ты» и то обвинял в чем-то, то что-то объяснял, а второй, говорящий от первого лица, то оправдывался, то соглашался. Так вот: Николай меня очень любит – да, но тебе скучновато, признайся! И хотелось бы, чтобы кто-то тобой восхищался, ухаживал бы за тобой, как вон за Ланкой… ну уж нет, я не Ланка, у меня сын и муж, и я… да, конечно, ты умница и отличница, а вот строишь же глазки первому встречному! Ничего я не строила, просто он… я ему сразу понравилась, я знаю… и тут еще это убийство… и раньше мне хотелось, чтобы так на меня смотрел Мишка… но он никогда на тебя не смотрел, ты сама из кожи вон лезла… больше не полезу… вполне могу и так понравиться…