Сад надежды

– Не знаю. Гарольд, ты бизнесмен, а не какая-нибудь старуха, которая сидит дома, стрижет купоны и хранит деньги в кубышке. Не так просто доказать, что тебя обманом заставили отдать весь бизнес в чужие руки.

– Я планировал со временем продать его Эфраиму.

– Тем сложнее доказать, что ты не передал бизнес добровольно, а потом передумал. Эфраим провел платежи моментально. Все предусмотрел.

– Он лжец и мошенник. А я оказался слишком доверчив.

– Что ж, век живи, век учись. В любом случае Трей Шарплес – твой последний шанс. И он согласился на встречу с тобой по моей просьбе. Не трать его время зря, не грузи ненужными мелочами. Только голые факты. Он захочет узнать некоторые детали. Но пусть спросит о них сам. Добровольно ничего не выкладывай. Может быть, он углядит что-то, чего я не сумел.

Фил подошел ближе и положил руку на плечо Гарольда.

– Я не хочу видеть, как ты теряешь студию.

Фил привел свою маму в студию «Танцы в эфире» шесть лет назад, вскоре после смерти отца. Тогда Лаверн Борланд упала духом и неделями не выходила из дома. Однако, погрузившись в ностальгическую атмосферу джаза и танцевальных ритмов, она вновь ощутила вкус к жизни. Вдобавок именно здесь Фил познакомился со своей женой Митци, которая переехала из Чикаго и обожала все в стиле ретро, включая танцы.

Гарольд закусил губу.

– Как мне тебя благодарить?

– Никак, – улыбнулся Фил. – Сегодня он выкроил для тебя пару часов. Ты обедаешь с ним в отеле «Фор сизонс» в три часа. Не опаздывай.

Гарольд ощутил забытый за последние недели вкус надежды.

– Я приду непременно. Разве что случится всемирный потоп.

– На сегодня дождя не обещали, так что нам ничего не грозит, – засмеялся Фил.

Гарольд посмотрел вслед Филу. Адвокат сделал все, что мог, только этого оказалось мало. Оставалось надеяться на последний шанс – на Трея Шарплеса.

Гарольд уже собирался перевернуть вывеску «Открыто», когда вспомнил, что надо заглянуть в почтовый ящик. В последние несколько дней он забывал проверить почту, просто сидел у окна и думал, что, потеряв студию, не сможет выжить. Дома у него нет, идти некуда. Старик. На счете около одиннадцати тысяч долларов – далеко не уйдешь, но, слава богу, не полная нищета.

На улице было тепло и приятно. Встало солнце, и от утренней прохлады в деловой части Бирмингема не осталось и следа. Гарольд сделал глубокий вдох и поблагодарил судьбу за то, что его легкие могут дышать, за то, что все еще служат ноги, и за то, что он помог изменить жизнь многим людям, которые пришли в студию «Танцы в эфире». Этого у него не отобрать.

Он перешел через пустынную улицу и открыл ящик. Кроме небольшой пачки счетов и рекламных буклетов там обнаружилось письмо с написанным от руки адресом. Гарольд поднес письмо к глазам.

Остров Газовых фонарей, Флорида. Письмо от брата Джорджа.

Гарольд бросил остальную корреспонденцию обратно в ящик и заторопился назад, на ходу распечатывая конверт. В глазах начало темнеть, но, к счастью, сразу за дверью он ощупью наткнулся на стул. Сделав глубокий вдох, Гарольд собрался с силами и достал письмо.

Дорогой Гарольд!

Мы братья, и так не должно больше продолжаться. Я не видел тебя двадцать лет, шесть лет мы не общались даже по телефону. Ты звонил на сочельник, но я не смог ответить. Я позволил себе замкнуться в своей болезни и отталкивал всех. И я вряд ли еще увижусь с Эллен Мари и Чарити.

Я пишу не для того, чтобы пожаловаться или поговорить о своих ошибках. Я хочу извиниться. Ты мой брат, Гарольд. И мне тебя не хватает. Не в моих правилах обращаться за помощью, однако сейчас я в ней нуждаюсь. Ты нужен мне, Гарольд. Я умираю.

Гарольд попытался сдержать рыдания, снова и снова перечитывая последние два слова. Я умираю. Он закрыл лицо дрожащими руками, слезы текли сквозь пальцы и капали на колени.