Сад нераскрывшихся цветов

-- Пойдем в сад, -- железно прошептал на ухо парень, и почти всем телом я ощутил его тяжесть. -- Иначе я возьму тебя прямо сейчас.

-- Нет, -- завозился я, осознавая безумие этой идеи. Если бы кто-то застал нас, то скандала с отчислением не избежать. Я знал, что Арлен авантюрен и упрям, поэтому немедля согласился.

Через какое-то время вдвоем мы вышли из общежития и медленно, прогуливаясь, двинулись в сторону чугунного заборчика, оберегающего сад. Мне жутко хотелось идти ближе или даже взять Дарси за руку: так делают все влюбленные, я видел много раз. Но наша с Арленом любовь была отчасти проклятием. Я знал, что в мире есть мужчины, которые открыто заявляют о своей нетрадиционной ориентации, но мне почему-то казалось, что такое заявить я точно не мог. Я просто не был уверен, что парни мне нравятся, ведь испытывал отвращение к любому человеку, кроме старшеклассника, идущего рядом. И уж точно не мог лгать, что девичье тело меня не привлекает. Напротив -- до шестнадцати лет эрекция случалась только на женские образы. Я знал, что это как-то называется, но все время боялся уточнить. Тогда бы просто пришлось признаться самому себе. Я испытывал двойственные чувства: с одной стороны, понимал, что не будь я таким, то у меня не было бы Арлена, не было любви и настоящего счастья. С другой стороны, я чувствовал себя бракованным и униженным. Жаль, что в шестнадцать лет мало кто понимает, что отличаться от других -- не всегда плохо.

-- По-моему, за нами кто-то идет, -- я пихнул в бок Дарси, а тот недовольно покосился на меня и ответил:

-- Мисс Элизабет, наверное. Следит за нами. Вон в тех кустах, -- парень указал на левую сторону аллейки.

-- Я все равно не вижу, -- прищурился я, а брюнет усмехнулся:

-- Я несерьезно.

Он любил подводить меня к абсурдным ситуациям. Зачастую когда я находился в состоянии задумчивости. Секундно я разозлился, но тут же самому стало смешно. Вдвоем мы захихикали, и мои глаза с обожанием скользнули по лицу старшеклассника. Неудивительно, что его можно полюбить. Особенно когда он смеется.

Вскоре за спинами скрипнула калитка, а ноги уводили нас все дальше и дальше. Парень видел, как я грущу, и, видимо, понимал, что для меня творчество важно так же, как для него бесконечное множество цифр. С Дарси мы были близки, поэтому он не мог не почувствовать, как дрожат струны моего настроения, и понять причину его желания поговорить было нетрудно. За черствым и надменным образом скрывалось сердце, которое умело по-настоящему любить и быть чутким. Поэтому, едва мы зашли поглубже, в самое сердце Хартвудского сада, парень спросил:

-- Тебе нравится здешний сад?

-- Нравится, -- закивал я, наблюдая за тем, как возлюбленный закуривает.

-- А цветы в нем?

-- И цветы, -- согласился я, глазами обводя небрежные клумбы.

-- А нераскрывшиеся цветы?..

Я притих. Просто не понимал, к чему он клонит. В аромат цветов вплетался сигаретный смог, и этот странный запах ассоциировался у меня с любовью. Но всю романтику напрочь глушила моя странная депрессия. Дарси продолжил:

-- Знаешь, я невольно сравниваю "Хартвуд" с садом. Все мы здесь нераскрывшиеся цветы. А учителя нас растят. Иногда заботливо, а иногда нет. Кто-то сможет распуститься. А кто-то не сумеет. Ну, будто поникнув... -- слова прервались жадным вдохом никотина. -- Но раскроемся или нет, зависит не только от других, но и от нашей собственной воли к жизни. Цветы, ты ведь видел, способны пробивать камень, когда стремятся к солнцу.

Окурок упал на асфальтированную дорожку, и по ней рассыпались сотни огненных брызг. Ладони Арлена легли на мои плечи, а его умные глаза впились в меня взглядом, от которого переворачивался мир. И я понял, что не имею права сдаваться. Как и никто другой, кто хочет стать тем, кем всегда мечтал. К горлу подступил ком, но я сдержался под натиском дивной силы, исходившей от юноши. И я осознал, что никто не сможет сломить меня. Никогда, пока он рядом.

-- Корни таких слабых, казалось бы, цветов пробивают асфальт. Ими растения разрушают любой натиск. И нам под силу, Нил. Не сдавайся. Только и всего.

-- Никогда, -- уверенно произнес я и покачал головой. А в глазах моих застыли слезы.

-- Ну, чего ты расплакался, как девчонка? -- усмехнулся Дарси и ладонями приник к моим заалевшим щекам. Напряжение спало. -- Я ничего тебе обидного не сказал же. Напишешь ты свою книгу. И я буду первым, кто ее прочтет. Обещаешь?

-- Обещаю, -- согласился я, а затем обнял его настолько крепко, будто расставался с ним на всю жизнь. -- Спасибо.

-- Спасибо не мне, -- ответил парень, и его горячая усмешка обожгла мое плечо. -- А тебе. За то, что ты здесь.