Сад радостей земных

В тот вечер, когда Джонатан сбежал и скрылся без следа, он сперва встретился с одной девчонкой с захудалой фермы в нескольких милях от дому. Девчонке едва минуло четырнадцать, но выглядела она старше – рослая, крепкая, обесцвеченные перекисью длинные волосы распущены по плечам. Губы намазаны розовой помадой, и лак на ногтях под цвет. В придорожном ресторанчике раздобыли пива, сидели на задней террасе и пили; наконец хозяин этого заведения сказал, что пора им отправляться восвояси: скоро наверняка заглянут блюстители порядка; они еще час-другой ездили в сумерках по дорогам, потягивали пиво, девчонка жаловалась на свою мамашу; наконец остановили машину, допили остатки. Потом на заднем сиденье Джонатан боролся с девчонкой, а она раззадоривала его, делая вид, будто сопротивляется, и пьяно хихикала; потом уступила, и тут он почувствовал: надвигается что-то грозное. Словно стоял на рельсах – и они еле ощутимо задрожали, возвещая об опасности. Не первый год он валял дурака с такими вот девчонками, и это ничего не значило – велика важность, все равно что сходить в уборную, – а тут он вдруг похолодел от страха. И никакой «любви» у него с этой девчонкой не получилось, что-то пошло наперекос. Он весь застыл, ничего ему не хотелось. А потом она попыталась подняться, и вдруг он ее ударил. Бил – удар за ударом – и кричал ей прямо в лицо:

– Шлюха! Сука поганая!

Он в кровь разбил ей лицо, лупил кулаками по животу, по груди. И рыдал от неистовой, бешеной ненависти. Потом вытолкнул ее из машины и рванул машину с места – брызнул щебень из-под колес, взвилась пыль, девчонка осталась позади – и все кончилось.

7

За окнами школы ясный, холодный ноябрьский день. Многие ребята вместо занятий отправились на охоту; не по правилам, конечно, но директор – весельчак и настоящий мужчина – за такое никого не исключит. Вот почему настроение в классе какое-то праздничное, похоже на каникулы – девчонки, понятно, на местах, а половина мальчишек не явилась. И в коридорах потише, в перемену можно спокойно подойти к своему шкафчику – это тоже Кречету приятно. Девчонки по обыкновению треплют языками, хихикают, но все же не так визгливо и напоказ. Ведь им не перед кем выставляться, поблизости из мальчишек один Кречет, а он не считается.

Ему только шестнадцать, но он уже в выпускном классе, и это словно татуировка или клеймо на лбу: сам об этой отметине можешь и не знать, а всем сразу видно, что ты какой-то выродок. В раздевалке ребята сойдутся в кружок, болтают – но ни к одной компании не подойдешь, не вмешаешься в разговор: этого Кречет не умеет, да и неохота учиться; в коридорах, на лестнице, где-нибудь на автомобильной стоянке он не станет ошиваться вокруг какой-нибудь девчонки, поддразнивать, добиваться ее внимания – он и этого не умеет, и тоже вроде нет желания учиться. Ревир остерегал насчет девчонок – лучше, мол, держись подальше, чтоб не поддаться искушению. «Искушение». Слово из Библии – священное, древнее и отжившее, Кречету оставалось только почтительно склонить голову. Ревир в последнее время говорит чересчур громко, но волей-неволей притворяешься, будто ничего необычного не случилось. Клара объяснила – он стал плохо слышать, с мужчинами всегда так. Но она предпочитает, чтоб Ревира на этот счет просветил кто-нибудь другой. И вот он, немного смущенный, громким голосом поучает Кречета, что надо избегать искушений. Кречет еще не совсем взрослый и не может понять, сколько сложностей таит в себе его тело, это Ревир объяснит ему впоследствии. А пока ему надлежит избегать искушений.

Кречету было только двенадцать, когда Клара все это ему растолковала. Он понял так, что рано или поздно он этими делами займется, и чем раньше, тем полезней: «будешь лучше расти»; что девушке это всегда очень приятно, но только если она для тебя подходящая. Клара сильно нажимала на это условие. «Какая-нибудь, вроде твоей двоюродной сестрицы Дэбби, нипочем не годится. Из здешних, поблизости, ни одна не годится. И девчонки с больших ферм тоже. А вот кто живет в развалюхах, подальше у реки… знаешь, где кругом мусора понакидано… как увидишь – стоит девчонка, а кругом целая орава огольцов, и все хохочут, веселятся, – вот такая почти наверняка подходящая. Понял?»

Правила Ревира, конечно, достойны всякого уважения, однако, судя по всему, Ревир ошибается, а мать права. И Кречет бросил об этом думать. Ему еще очень, очень многое надо обдумать, а это все придется отложить… вот когда он станет старше и Ревир объяснит ему все, что необходимо знать, тогда у него найдется время и для себя самого. Тогда вся дальнейшая жизнь будет для себя.