Сад радостей земных

В кармане у него спрятан тугой сверток – что-то около десяти долларов. Нэнси про них не знает, а чего не знает, то ей и не обидно. Порой Карлтону приходит мысль – надо бы потратить эти деньги на Клару… может, купить ей пластмассовую сумочку или бусы. Для других детей ничего такого делать неохота. Майк недавно куда-то сбежал, и никто о нем не жалеет; под конец от него была одна морока. Пришлось здорово его выдрать, у мальчишки весь рот был разбит в кровь, он чуть не захлебнулся кровью, надо ж было показать ему, кто в семье главный. Шарлин замужем, осталась во Флориде. Она вышла за малого, который служит в гараже, и любит похвастать, что у мужа место постоянное и ему не приходится работать под открытым небом. Но она ни разу не привела его домой, не показала отцу. И пришлось сказать ей: «Ты просто шлюха, вся в мать». Карлтон ничего такого не имел в виду. Он просто не подумал, что означают эти слова. Но с тех пор он больше не видел Шарлин. Ну и слава богу, что избавился от нее, от пронзительного взгляда быстрых, беспокойных глаз.

По лицам своих детей он видит – они его боятся, и это не вызывает нежных чувств к ним. Даже в лице у Клары порой мелькает страх. Когда они вздрагивают и опасливо косятся на него, он только злится и сыплет затрещинами направо и налево; у Нэнси хватает ума это понимать. Он любит, чтоб было тихо, мирно, спокойно – к примеру, когда Клара забирается к нему на колени и рассказывает про школу, про подружек, про что-нибудь смешное или когда Нэнси обнимет его и тихонько погладит по спине.

Он проголодался. Повернул к своему новому жилью. На площади теперь полно было детворы и женщин, которые развесили на веревках одеяла, чтобы проветрились. Жена Берта, стоя на пороге, выбивала какую-то тряпку. Она была красная, как свекла, встрепанные волосы стояли торчком, придавая ей изумленный вид.

– Славный денек! – сказала она.

Карлтон кивнул. С криком пробежали двое мальчишек. Около игроков в карты вертелись Клара и Роза. Клара подбежала к нему, взяла за руку. Как странно, подумал он: подбегает девочка, берет тебя за руку, ты ей отец, она твоя дочка. У него потеплело на сердце.

– Розин папа что-то выиграл и отдаст ей! – закричала Клара.

Карлтон нехотя дал подвести себя к игрокам. Берт, весело ухая и гикая, бросил карты. Он ликовал, задыхался от смеха, костяшками пальцев шутя постукивал другого игрока по груди. Тень Карлтона упала на него, он вскинул голову и широко улыбнулся Карлтону. За спиной Берта теснились его ребятишки. У девочки были отцовские неистово-рыжие, огненные волосы и такие же, как у отца, приветливые, удивленные и насмешливые глаза.

– На, лапочка, держи, – сказал Берт и уронил что-то в ее подставленные ладони.

Все засмеялись бурному восторгу девочки.

– А что это? – спросила Роза.

И подняла повыше что-то небольшое, металлическое. Клара подбежала и уставилась на непонятную вещицу. – Это амулет, – сказал Берт.

– Много ты понимаешь! – возразил другой игрок. – Никакой это не амулет! – А что же?

– Медаль, – с вызовом сказал тот. – Священная медаль, надо ее куда-нибудь запрятать, и она тебе поможет.

– В чем поможет?

Роза и Клара разглядывали медаль. Карлтон наклонился и увидел дешевый значок, вроде монеты, с выпуклым изображением то ли какого-то святого, то ли Христа, то ли самого господа бога. Карлтон не очень разбирался в подобных вещах; они его немного смущали.

– Какая миленькая, мне нравится, – сказала Роза.

Кроме этой медальки, отец отдал ей и другие выигрыши: сломанный карандаш и сломанную цепочку для ключей.

– А как она сработает? – спросила Роза.

– Надо ее положить в карман, что ли, уж не знаю.

– Она не всегда срабатывает, – сказал бывший хозяин медальки.

– Ты что, католик, что ли? – Берт недоуменно поднял брови.

– Черта лысого…

– Разве эта штука не католическая?

– Да просто медаль, валялась, а я ее нашел.

Карлтон перебил эту воркотню словами, которые удивили всех, даже его самого:

– У тебя есть еще такие?

– Нету.

– Для чего они?

– Да черт их знает… Верно, помогают малость, – сказал бывший владелец медали и смущенно отвел глаза.

Карлтон пошел к своему жилищу, на приступке сидела Нэнси. На ней были вылинявшие спортивные штаны в обтяжку и небрежно застегнутая блуза, Карлтону нравилось смотреть, как она курит сигареты. Перл не курила.

– Всё уже на месте? – спросил он.

Он легонько потрепал ее по затылку, она улыбнулась и зажмурилась. Солнце пронизывало ее волосы, и в них вспыхивали тысячи крохотных искр; казалось, это какой-то загадочный лабиринт, таинственный лес, где можно заплутаться. Карлтон смотрел на нее неподвижным, невидящим взглядом. Он видел только искорки света в волосах да гладкое розовое ухо. Наконец он сказал:

– Не жалеешь, что забралась сюда со мной, а? В этакую даль?

Она засмеялась в знак того, что он сильно ошибается.

– Черта с два, – сказала она.

– Каков тебе показался Нью-Джерси – неплох, а?

– Очень даже неплох, я в таких местах еще не бывала.

– Погоди радоваться, – рассудительно сказал Карлтон.