Сад Рамы

Дети закричали и заплакали. Я попыталась сразу утешить всех и быстро осмотрела Ричарда. Майкл совершал дневной моцион в Нью-Йорке, и я в течение почти часа следила за Ричардом, сидя возле него в коридоре у двери в детскую. Я внимательно все разглядела. Он был точно таким же, как я оставила его в спальне, — никаких признаков того, что очнулся на тридцать-сорок секунд.

Вернувшись, Майкл помог мне отнести Ричарда в спальню. И мы целый час проговорили о том, почему он вдруг проснулся на такое короткое время. Потом я прочла и перечла все, что было в наших медицинских книгах о коме. И как будто бы убедила себя в том, что заболевание Ричарда вызвано комплексом физических и психологических проблем. По-моему, звуки странного голоса нанесли ему травму, на мгновение нейтрализовав факторы, приведшие к коме.

Но почему же он так быстро вновь ушел в забытье? Понять это еще сложнее. Быть может, небольшого запаса сил хватило только на то, чтобы пройти по коридору. Но как узнать? Действительно, как ответить на все сегодняшние вопросы, в том числе и на заданный Кэти: а кто это у нас мирные?

1 мая 2209 года

Это важный день — сегодня Ричард Колин Уэйкфилд узнал свою семью и произнес первые слова. Почти неделя ушла на это — от первых жестов и движений губ. Утром он улыбнулся мне и почти одолел мое имя, однако первым его словом все-таки было «Кэти» — взволнованная и обрадованная дочка так и жмется к нему.

В семье, в особенности среди девочек, полное блаженство. Они радуются возвращению отца. Я все время повторяю Кэти и Симоне, что восстановление здоровья Ричарда произойдет не сразу и с большим трудом, но они по молодости не представляют, что это может значить.

Я такая счастливая. Как можно было сдержать слезы, когда перед обедом Ричард шепнул мне на ухо: «Николь». И хотя я прекрасно понимаю, что мужу еще так далеко до нормального состояния, я уже не сомневаюсь, что он в конце концов выздоровеет, и сердце мое исполнено радости.

18 августа 2209 года

Ричард медленно, но вполне заметно поправляется. Теперь он проводит во сне только двенадцать часов, может пройти милю, прежде чем почувствует усталость, а также уже способен сконцентрироваться на проблеме, если она представляет какой-то интерес. Он еще не приступал к взаимодействию с раманами с помощью экрана и клавиатуры, однако разобрал принца Хэла и попытался — без успеха — найти причину появления странного голоса.

Сам он прекрасно понимает, в каком состоянии находится. И когда может говорить, утверждает, что «словно погружен в туман или в сон». Вот уже три месяца миновало с тех пор, как Ричард пришел в сознание, но он почти не помнит, что с ним произошло после того, как оставил нас. Он полагает, что провел в коматозном состоянии целый год, основываясь при этом скорее на собственных ощущениях, чем на фактах.

Ричард утверждает, что прожил несколько месяцев в птичьем подземелье, потом присутствовал при весьма впечатляющей кремации. Других подробностей он не помнит. Он дважды предпринимал вылазки в Южный полуцилиндр и обнаружил главный город октопауков вблизи Южной чаши, но, поскольку воспоминания его разнятся день ото дня, довольно сложно относиться к ним с большим доверием.

Я дважды меняла биометрические датчики в теле мужа и получила большой объем информации о важных параметрах. Все в норме, за исключением температуры и умственной активности. Суточные ритмы мозговой деятельности не поддаются описанию. В моей энциклопедии нет никаких аналогий, которые позволили бы хоть как-то истолковать даже часть этих записей, не говоря уже о том, чтобы поставить полный диагноз. Иногда активность мозга достигает буквально астрономических величин, иногда почти прекращается. В равной мере необычные результаты дают и электрохимические измерения. Гиппокамп[11] фактически спит — отсюда, наверное, у Ричарда такие сложности с памятью.

Нечто странное происходит и с температурой. Вот уже два месяца держится она на отметке 37,8о, на восемь десятых выше нормальной. Я проверила все прежние данные: до полета нормальная температура у Ричарда практически не отклонялась от 36,9о. Не могу понять, почему температура не опускается. Похоже, что его тело и патогенный агент застыли в равной борьбе и не могут одолеть друг друга. Но что… какая бактерия, какой вирус способны незамеченными пройти столь тщательный анализ?

Все дети весьма разочарованы его вялостью. За время отсутствия Ричарда мы, наверное, представляли его им как бы в сказочном свете, впрочем, прежде он, безусловно, был энергичнее. Новый Ричард — всего лишь тень прежнего. Кэти клянется, что помнит бурные игры, даже борьбу с отцом — в два-то года, но памяти ее, конечно, помогли рассказы — мои, Майкла и Симоны. Она сердится, что папа проводит с ней так мало времени. Я стараюсь ей объяснить, что «папочка все еще болен», но мои пояснения не смягчают ее.