Сад Рамы

Макс Паккетт и судья Мышкин обменивались собственными впечатлениями.

— Никакого, черт возьми, чувства юмора не имеет.

— Просто не в состоянии понять ничего экстраординарного.

Макс негодовал. Сегодня утром на совещании командного персонала «Пинты» ему досталось. Его друг судья Мышкин защищал интересы Макса и помешал происходящему выйти из-под контроля.

— Эти ослиные задницы не имеют права судить о моем поведении.

— Друг мой, вы абсолютно правы, но в общем смысле, — произнес судья Мышкин. — У нас же на корабле сложился ряд определенных условностей. Они сейчас представляют здесь власть, по крайней мере пока мы не поселимся в колонии Лоуэлл и не выберем собственное правительство… Во всяком случае, никакого реального ущерба вам не причинили. Ваши действия объявлены «неприемлемыми» — и только. Могло быть и хуже.

Два дня назад «Пинта» пересекла среднюю точку своей траектории от Земли к Марсу. Была вечеринка, и Макс вовсю флиртовал с очаровательной Анжелой Рендино, одной из помощниц Макмиллана. Шотландец вежливо отозвал Макса в сторонку и предложил ему оставить Анжелу в покое.

— Пусть она сама мне это скажет, — рассудительно ответил Макс.

— Она еще такая неопытная и юная женщина, — проговорил Макмиллан. — К тому же слишком возвышенна для ваших животных шуток.

Макс к этому времени успел уже достаточно повеселиться.

— А вам-то что, командир, — спросил он, пропустив очередной стаканчик.

— Она вам дает или как?

Иэн Макмиллан побагровел.

— Мистер Паккетт, — ответил офицер космического флота через несколько секунд, — если вы не извинитесь, я буду вынужден запереть вас в каюте.

Конфликт с Макмилланом испортил Максу весь вечер. Его возмутило подобное использование власти в личных целях. Макс возвратился в свою каюту, которую делил с другим американцем, меланхоличным орегонцем по имени Дейв Денисон, и быстро прикончил бутылочку текилы. Ну а под хмельком Макс впадал в уныние и тосковал по дому. Тут он решил сходить в узел связи и позвонить оттуда в Арканзас брату Клайду.

Было уже поздно. Чтобы добраться до переговорного пункта, Макс должен был пересечь весь корабль: сперва общий зал, где недавно закончилась вечеринка, а затем офицерские каюты. И в центральной его части Макс успел заметить, как Макмиллан под руку с Анжелой Рендино исчез за дверью своей каюты.

— Ну и сукин сын, — произнес Макс.

И в состоянии сильного опьянения принялся расхаживать перед дверью каюты Макмиллана, распаляясь гневом. Через пять минут его осенила вполне приемлемая идея. Вспомнив свои достижения университетских дней на пародийном конкурсе свиного хрюканья, Макс словно в родном Арканзасе распорол тишину громоподобным кличем:

— Уиии, хрю-хрю-хрю, — вопил он.

Повторив клич, он мгновенно исчез буквально за секунду до того, как все двери в офицерском крыле распахнулись, предоставляя обитателям кают возможность узнать о причинах шума. Капитан Макмиллан был крайне смущен и совершенно недоволен тем, что едва ли не весь экипаж увидел его раздетым рядом с выглянувшей мисс Рендино.

Полет на Марс стал вторым медовым месяцем для Кэндзи и Наи. Путешествие проходило без особых событий, во всяком случае, с точки зрения историка, а обязанности Наи вообще свелись к минимуму: ее студенты в основном летели на втором и третьем кораблях.

Ватанабэ проводили много времени в обществе судьи Мышкина и Макса Паккетта. Часто играли в карты (в покере Макс был силен, но в бридже ужасен), говорили о своих планах на будущее в колонии Лоуэлл и рассказывали о своей прежней жизни на Земле.

Когда «Пинте» оставалось три недели пути до Марса, всем объявили о прекращении связи на два дня и желающим рекомендовали переговорить с домом до перерыва. Близился конец года — идеальное время для поздравлений.

Временная задержка и долгие монологи раздражали Макса. Выслушав из Арканзаса невпопад изложенные планы на Рождество, он объявил Клайду и Виноне о том, что больше не собирается звонить — о чем говорить, «если, чтобы узнать, улыбнулся ли кто его шутке, необходимо пятнадцать минут».

В Киото снег выпал рано. Отец и мать Кэндзи приготовили для него подарок сняли на видеоленту Гинкаку-Дзи и Хонэн-Ин под мягким покрывалом снега. Если бы не Наи, Кэндзи испытал бы непереносимую тоску по дому. Наи коротко переговорила с Таиландом, поздравила одну из сестер, заслужившую право учиться в университете.

Петр Мышкин не звонил никому. Жены его, тоже русской, уже не было на свете, детей они так и не завели.

— У меня столько воспоминаний, — сказал он Максу, — но ничего личного меня теперь с Землей не связывает.

В первый же день запланированного отключения связи по всем рабочим каналам объявили: в два часа дня будет передано важное сообщение, требующее внимания каждого. Кэндзи и Наи пригласили Макса и судью Мышкина в свою маленькую каюту, чтобы выслушать сообщение вместе с друзьями.

— Интересно, какую еще дурацкую лекцию они для нас придумали, — проговорил Макс, как всегда, возражавший против того, чтобы время его тратили понапрасну.