Сад Вия

Вий повел ее по широкому коридору, стены которого были увешаны натюрмортами. Вот только вместо цветов в вазах стояли… люди. Или куклы. Ева прибавила шагу, чтобы держаться к хозяину замка поближе.

Остановившись, Вий толкнул дверь. Как и у Кощея, здесь не было замков.

– Входи, дитя.

Ева не хотела первой входить в комнату без окон и с единственной дверью, но выбора ей не предоставили.

На удивление, здесь было довольно свежо, а справа от двери в большой деревянной кадке росло деревце. Как оно умудрялось цвести, находясь под землей, оставалось загадкой. Вий и Горыня вошли следом.

– Как оно растет в этой комнате? – спросила Ева, указывая на дерево.

– Я поливаю его лунным светом, – ответил Вий и, подойдя к шкафу, взял с полки овальное блюдо.

Ева огляделась. В комнате стояли большой письменный стол, диван, несколько кресел и два огромных шкафа. Снизу шкафы были закрыты резными дверцами, а вверху на полках лежали различные предметы. Комната напоминала ту, в которой Кощей хранил артефакты. Ева покосилась в сторону камина, располагавшегося у дальней стены. Кощей прятал на каминной полке шапку-невидимку. У Вия же здесь стояли золотые часы на изогнутых ножках. Стрелки на них замерли на трех минутах шестого.

Вий тем временем протянул Еве блюдо и сказал:

– Коснись его.

– Зачем? – спросила Ева, непроизвольно пряча руки за спину.

– Я хочу видеть твою душу, – пояснил Вий.

– Зачем? – тупо повторила Ева, которой совершенно не понравился такой поворот.

Не то чтобы ей было что скрывать от Вия, но что, если блюдо покажет не только душу, что, если оно покажет какие-нибудь секреты? И пусть Ева сама понятия не имела ни о каких секретах, все же отступила на шаг.

– Не бойся, дитя. Я хочу увидеть, нет ли у тебя черных мыслей.

Что подразумевалось под черными мыслями, Ева не знала и, признаться, была не уверена, что у нее их нет. Например, она хотела убраться отсюда поскорее и, возможно, подсознательно желала зла этим двоим за то, что они бросили ее друзей в подземелье, а еще за то, что похитили ее саму.

Помотав головой, она отступила еще на один шаг и почувствовала жесткую руку на своем плече.

– Делай, что тебе велят, человечишко, – сказал Горыня и подтолкнул ее вперед.

Ева по инерции сделала два шага и оказалась прямо перед блюдом.

– Горыня, не нужно, – мягко укорил брата Вий. – Мы ведь не желаем человечку зла. Мы хотим ей помочь.

– Это правда? – спросила Ева, вглядываясь в темные глаза Вия.

– Правда, – кивнул тот. – Мы поможем тебе, а ты поможешь нам. Но сперва коснись блюда. Вот здесь.

Он указал на яблоко, нарисованное золотой краской на кайме.

Ева, задержав дыхание, коснулась его кончиками пальцев.

Яблочко тут же ожило. Подобно посуде на скатерти-самобранке, оно обрело объем, а потом и вовсе покатилось по кругу. Оно все катилось, катилось… Горыня за ее спиной сперва задержал дыхание, а потом резко выдохнул. Яблочко набрало скорость, и Вий, отведя блюдо в сторону, впился в него взглядом. У Евы начала кружиться голова от попыток уследить за реактивным фруктом.

– Будь он проклят, – зло сказал Горыня, и Ева поспешно отступила в сторону, потому что почувствовала его ненависть к Кощею почти физически. И это братья?

– Занятно, – улыбнулся одними губами Вий и скользнул пальцами по краю блюда. Яблочко тут же замерло и через секунду стало просто рисунком.

– Что случилось? – спросила Ева, опасливо обернувшись к Горыне.

Тот смотрел на блюдо так, будто едва удерживался от того, чтобы его разбить.

– Мы не видим тебя, – ответил он, не глядя на Еву.

– И это очень-очень хорошо, – улыбнулся Вий, и не успела она удивиться, как он добавил: – Ты можешь увидеть своих друзей, если желаешь.

– Конечно, желаю! – воскликнула Ева, и Горыня поморщился от ее звонкого голоса.

Вий коснулся золотого яблочка, и то, став трехмерным, вновь покатилось по кайме. На этот раз оно сделало всего три полных оборота, и на дне блюда, как на экране монитора, появилась картинка. Четкая, будто в качестве HD.

Первое, что отметила Ева, – ее друзья больше не стояли застывшими восковыми фигурами. Они шли по коридору. Дальше она поняла, что подземелье освещено, и только потом заметила, что их не трое, а четверо. Увидев Никиту живым и здоровым, Ева испытала невероятное облегчение, потому что, оказывается, все-таки за него волновалась. Напряжение, сковывавшее ее плечи, разом отпустило: Никита не оставил ребят на верную гибель, с ними все в порядке! Ох, она бы все отдала за то, чтобы быть сейчас там.

Ева жадно вглядывалась в друзей, идущих за Никитой, отмечая их понурые плечи. Никита обернулся и что-то ответил Валере. Звука у блюда не было, но по лицу сына Кощея Ева видела, что отвечает он довольно прохладно. Женька тоже что-то сказал, и Валера перехватил его за руку. Началась какая-то потасовка, а потом вдруг все разом застыли на своих местах, и оказалось, что Женька теперь смотан веревкой. Отмерший Валера принялся увещевать Никиту, а Лика, судя по ее виду и жестикуляции, высказала сыну Кощея все, что о нем думает. Впрочем, кажется, тот никого из них особо не слушал.