Сад времени

Все это весьма печально, но долг настоятельно требовал оградить все хорошее от разрушительного влияния «плохого».

Никому из утодов, само собой, новость не понравилась. Потому для встречи великого пророка и реформатора на космодроме собралась огромная толпа.

Однако еще до приземления летательного ковчега начались беспорядки. Молодой утод с сияющей, но морщинистой кожей, что сразу же выдавало ревнителя гигиены и члена реформистского комитета, вскочил на возвышение. Размахивая всеми конечностями, он громосвистом заявил, что Манну Варуна оболгал коварный ренегат Гризизз и что-де все гризиззиане — предатели.

И вот тут случилось непредвиденное и невероятное. Как раз в этот момент, когда в небе показался ковчег Манны Варуна, явился утод со странной металлической трубкой и с ее помощью отправил Гризизза на следующую стадию цикла утодампа.

— Да, Гризизз, — вслух произнес третий священник.

— С чего это вдруг ты припомнил это презренное имя? — осведомился первосвященник.

— Я все думаю о Революционной эпохе. Гризизз был первым из всех утодов, кто перешел на следующую стадию цикла не по доброй воле, — отвечал Блу Лугуг, вернувшись к действительности.

— Да, мрачное было время. Но раз эти тонконогие тоже любят чистоту, может быть, и они перемещают живых существ по этому жизненному циклу не по доброй воле? А мы просто случайно попались им под руку?

Блу Лугуг втянул все конечности, закрыл глаза и горла и вытянулся так, что со стороны стал напоминать земную колбасу. Эта поза была самой удобной для возвышенных размышлений.

Ничто, как ему казалось, не оправдывало пессимизма первосвященника. Конечно, долгое пребывание в этом месте может наскучить (ведь не зря же необходимо менять обстановку каждые пять лет), к тому же сердце разрывалось, глядючи, как эти существа обходились со знаками собственного плодородия. Но существа все-таки время от времени действовали по-доброму: поставляли пищу и вскоре перестали приносить нежелательные предметы. Со временем они смогли бы научиться и другим «хорошим» вещам.

Но, с другой стороны, не нужно забывать и о «плохом». Вполне возможно, что в тонконогих созданиях коренится тот же опасный вирус, что мучил всех в Революционную эпоху на Дапдрофе. Однако существа живут по некому подобию цикла утодампа, и за это важное и замечательное качество они уже заслуживали уважения.

К тому же вот еще что: вся Революционная эпоха могла бы показаться всего лишь мгновенной вспышкой пламени, ведь она длилась только 500 лет, полжизни одного утода; а вся история утодампа насчитывала сотни миллионов лет. И то, что происходило с тонконогими, могло быть простым совпадением с теми давними событиями.

Те, кто употребляет эти ужасные выражения вроде «плохой» и «случайная жертва» — слова безумия — сами безумствовали в некотором роде. Вот и первосвященник…

При этой мысли священник содрогнулся. Его привязанность к первосвященнику усугублялась еще и тем, что старший утод, будучи еще противоположного пела, нянчил и воспитывал его, как и всякая любящая мать.

Но пора было подумать о возвращении на Дапдроф; а это значило, что придется вступить в переговоры с чужаками. Первосвященник был категорически против этого (из соображений этикета) и был совершенно прав. Но нужно же было как-то действовать.

Наверное, стоило подкараулить одно из этих существ и попробовать втолковать ему что-нибудь. Это было бы не так трудно: священник запомнил каждое предложение, сказанное тонконогими в его присутствии. Для него они были совершенно лишены смысла, но в разговоре могли бы пригодиться.

Изогнув одно из горл, он произнес:

— Уилфред, глянь-ка, не завалялось ли у тебя в кармане моей отвертки!

— Это еще что такое? — удивился первосвященник.

— Так, ничего. Болтовня тонконогих.

Снова воцарилось тревожное молчание. Третий священник принялся размышлять о Революционной эпохе, стараясь восстановить ее связь с текущими событиями.

Со смертью Гризизза и возвращением Манны Варуна волнения только усилились. Как раз тогда все «плохое» цвело пышным цветом. Еще несколько утодов были не по доброй воле препровождены на следующую стадию цикла. Вернувшийся Манна, конечно, был раздосадован расколом в лагере его сторонников и начал «закручивать гайки». Теперь всем в обязательном порядке предписывалось забыть о грязевых ваннах, вместо этого в каждое жилье подавалась вода. Производство кожных масел было запрещено — и так далее, и так далее.

Но Гризизз и его последователи все-таки успели посеять семена раздора и недовольства, которые давали хорошие всходы. Многие потянулись обратно к грязевым ваннам своих предков, покидая города и пустоши. А города постепенно пустели и превращались в руины — оставшиеся жители не переставая воевали друг с другом. И все сожалели об этом, потому что любовь и доверие к Манне Варуну оставались неизменными.

В частности, его путешествие к звездам долго и широко обсуждалось и снискало всеобщие похвалы.