Сад времени

Но были здесь и другие тени — сгустки тьмы, которые превращали это место из просто угрюмого в мрачное и даже зловещее. Буш придерживался на этот счет общепринятой точки зрения. Похоже, будущие поколения Странников тоже облюбовали — или еще облюбуют? — эту долину. Может, здесь когда-нибудь возникнет первый юрский поселок. Это уже очевидно: туманные очертания будущих зданий и людей проступали там и здесь, и чем в более отдаленном времени они пребывали, тем призрачнее и прозрачнее казались.

Буш, оказывается, приткнулся прямо у стены одного из таких таинственных зданий. Строение, видимо, принадлежало очень далекому будущему: пейзаж виднелся сквозь него, как сквозь дымчатые стекла очков.

«Однако они в своем будущем разрешили чуть ли не все проблемы, над которыми мы сейчас ломаем головы», — подивился Буш про себя.

Переправили же они сюда каким-то образом такие тяжелые материалы, как бетон и камень, и даже электричество здесь провели. Словом, пришельцы из будущего жили тут на манер далекого (даже для них) прошлого. Отсюда напрашивался вывод: Буш и его современники тоже жили здесь на манер далекого (но уже для себя) прошлого — в палатках, по-дикарски.

Из будущего здания выходили и в него входили какие-то люди. Их силуэты были так расплывчаты, что оставалось неясным, кто из них мужчина, кто — женщина. Снова, как когда-то, ему показалось, что их глаза светятся — чуть ярче, чем полагалось бы. Они видели его не яснее, чем он видел их; но все же чувствуешь себя слегка неуютно, сознавая, что за тобой подглядывают.

Буш оглядел окрестности, отмечая про себя количество теней грядущего. Две прозрачные фигуры прошли прямо сквозь него, поглощенные беседой, — но, конечно, до Буша не долетело ни звука. Леди-Тень появилась тут уже давно; он так привык к ней, что даже не сразу обратил на нее внимание. Интересно, что она думает об Энн? Тень тенью, но какие-то мысли и чувства у нее должны быть (ибо сомнительно, чтобы в будущем человек лишился этой привилегии).

Все пространство, похоже, постепенно заполняется чувствами. И опять Бушу припомнился Моне, его водяные лилии: они могли заполнить весь пруд так, что не оставалось и окошечка воды, но в то же время никто никогда не видел (и вряд ли увидит), чтобы они выползали на берег или обвивали склонившиеся над водою деревья.

Затем ему припомнилось, что Борроу в юности тоже был художником. С ним всегда можно отвести душу, хотя характер у него и тяжеловат… Впрочем, кто бы говорил, старина!

Буш наконец поднялся и направился к жилищу старого друга. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что дела у Борроу, видать, пошли в гору. К двум уже знакомым палаткам добавилась третья: в одной размещался собственно магазинчик, в другой был бар, в третьей — кафе. Надо всеми тремя высился транспарант с надписью: «Амниотическое Яйцо».

Вокруг теснились здания невиданного архитектурного стиля, на некоторых из них можно было разобрать такую же вывеску… И все тени были различной степени ясности — согласно их отдаленности во времени. Это были настолько явные признаки будущего процветания, что Борроу ни на мгновение не поколебался в выборе места для своего «дела», как он его называл.

— Амниотическую яичницу и жареный картофель, — провозгласил Буш, вваливаясь в кафе.

Вер стояла за прилавком. В ее пышной шевелюре с их последней встречи явно прибавилось седины; ей было уже около пятидесяти. Но ее улыбка осталась той же, и походка, и жесты. Пожимая ей руку, он почувствовал, что рука эта стала… ну, как будто стеклянной, что ли. Похоже, они с Роджером так и застряли в том году, в котором он их тогда оставил. Значит, не седина посеребрила ее волосы; и лицо ее слегка посерело, на нем залегли тени. Даже голос ее доносился глуховато сквозь тонкий временной барьер. «Значит, и предлагаемые кушанья будут такими же водянистыми», — тоскливо подумал Буш.

Но, как бы там ни было, они приветствовали друг друга тепло и сердечно.

— Держу пари, ты и знать не знаешь, что такое Амниотическое Яйцо, — заметила Вер.

Родители окрестили ее Вербеной, но она всегда предпочитала сокращенное имя.

— В любом случае, для тебя оно — немалая прибыль.

— Вот гляжу на тебя, и мне сразу припоминается чье-то утверждение, что гармония души и тела — непременное условие жизни. А ты своим видом как раз заявляешь обратное. С телом твоим, вижу, все в порядке. А с душой — беда?

— Это точно. Как обычно, ты же помнишь.

Буш когда-то хорошо знавал эту женщину — еще в ту пору, когда они с Роджером были честолюбивыми художниками-конкурентами. Тогда еще не было Странствий, как и многого другого. Где на ленте времени затерялась эта точка? Наверное, сто тридцать миллионов лет назад — или вперед, трудно сказать. Прошлое теперь мешалось с будущим, они непостижимым образом перетекли друг в друга.

— …Как твой Роджер?

— Да так — живет себе, поживает. В общем, неплохо. Наверное, скоро появится. А ты? Как твои новые композиции?

— Понимаешь… У меня сейчас вроде бы как застой. Я… нет, черт возьми, не застой, — я просто совершенно пропал.