Сад зеркал

– Ну, если Карма подтвердила, то сомнений быть не может. Тогда мы в глубокой заднице. Я не представляю, что тут могло произойти, что нашего Колю так раскорячило.

– Будем копать, – сказал задумчиво Красавчег. – Одно ясно, Факел последний вечер своей жизни провел в бурной компании. И успел хорошо отдохнуть. Надо найти альтера, с которым вчера Коля умеренно возлиял. Капитан, ставлю задачу. Обойдите соседей, опросите народ, кто что видел. А мы с преподобным поедем. Нам тут больше делать нечего. Появится что серьезное, звоните.

* * *

– Ты слышал, Крейн, про нас с тобой уже стихи слагают? – поднимаясь по ступенькам крыльца, заявил Ник Красавчег.

– Подбрось да выбрось, неужели. И чем же мы так прославились и заслужили, – удивился я.

Наш народ стихосложением не очень-то балуется. Не та закалка. Правда, есть исключение – Дамиан Болтун. Тот любит покуражиться над словом. Понятное дело, от его слов мир чуть-чуть меняется. Грех не воспользоваться такой возможностью.

– Догадайся с трех раз, и оба раза как в небо, – Красавчег приземлился в кресло напротив и хищно осмотрел плетеный столик на предмет чем бы поживиться.

Сграбастал бутыль с вискарем, налил мне, не обнаружил второго стакана и, не церемонясь, хлебнул солидно из горлышка.

– Подозреваю, что во всем виноват Коля Факел, вернее его нелепая смерть.

– Зришь в корень. Хочешь послушать сатирические вирши?

И, не дожидаясь моего согласия, Ник продекламировал:

Как у нас в Большом Истоке шум, переполох.
Преподобный и Красавчег уж не ловлют блох.
Все случилось очень рано в доме тетки Клык,
Из Коли Факела негодяи сделали шашлык.

– Хорошо сказано, ничего не скажешь. Подбрось да выбрось.

– Там еще продолжение есть. Слушать будешь? – лукаво спросил Красавчег.

– Избави меня боже. Еще под вечер портить себе настроение. Как твои кентавры продвинулись в поисках злодея, прикончившего Факела? Или куплет и есть свежие сводки с полей?

– Других новостей сообщить не могу. Топчемся на месте. Соседей опросили, так они словно ослепли напрочь. Никого не видели, ничего не знаем, – развел руками Красавчег и облизнулся на вискарь.

– Подожди. А кто у нас на районе умеет глаза красиво отводить? – закралась мысль в голову.

– Проверял уже. Майк Гнутый к этому делу непричастен. Он уже три дня как животом мается, с белого друга не слезает. То ихтиандра зовет, то похоронные марши играет.

– Плохо. Версия красивая, – искренне расстроился я.

– А еще какие-нибудь светлые версии есть, Крейн? Или мы правда больше ни на что не годны?

Чувствовалось, что за последние два дня, что прошли с момента смерти Факела, Красавчегу сильно досталось. Работы шквал, а тут еще и общественность негодует, что среди них убийца как у себя дома разгуливает, и никто ничего не делает, чтобы помешать ему творить нехорошее.

– Пока в голову ничего не идет. Пусто, словно в бункере в раю. Кому мог Факел помешать. Он же мирный человек. На чужое никогда не зарился. А если и подрабатывал на себя чем незаконным, то никому от этого плохо не было, – задумчиво произнес я.

– Люди испуганы. И их можно понять. Может, встретимся со Злым. Он везде летает. Все видит.

– И что нам от Злого, подбрось да выбрось. Он-то, конечно, летает, только вот в окна к людям не заглядывает. Не поможет он нам. Надо кентавров твоих строить да по злачным местам пройтись. Может, кто что слышал. И внимательнее место преступления осмотреть. Не может там совсем следов не остаться.

В глубине дома послышался телефонный звонок. Вставать лениво, идти куда-то тем более. Вечер все-таки поздний, кому мог я потребоваться. Но телефон проявлял настойчивость. Пришлось уважить незнакомого собеседника.

В трубке слышно было тяжелое дыхание, словно кто- то со всех ног бежал на последний сороковой этаж небоскреба.

– Это дом преподобного Крейна? – спросили.

– Да. Чем могу быть полезен?

– Шериф у вас? Он к вам направлялся. Нам очень нужно с шерифом поговорить, – одышка усилилась.

– Ник, тебя хотят, – позвал я Красавчега, зажав трубку рукой.

Вернувшись в кресло, я наплескал себе еще стакан виски, чувствуя при этом, что стоит закончить с вечерним удовольствием, иначе удовольствие прикончит вечер. Красавчег вернулся быстро, не прошло и пяти минут, при этом вид у него был весьма раздосадованный.

– Беда случилась, – сообщил он.

– Говори, – потребовал я, отставляя в сторону стакан.

Похоже, вечер перестал быть томным.

– Марка Одержимого прикончили.

– Подбрось да выбрось, – не смог я сдержаться.

* * *