Сад зеркал

Когда я увидел комнатные растения, похожие на скошенное сено зимой, я насторожился. Мне не понравилось. Выглядели засохшие цветы намного необычнее, чем представлялось, когда о явлении рассказывал Магистр.

– А как поживает наш мальчик-вселенная, которого мы вам на перевоспитание пару недель назад отдали? – спросил Ник.

– А! Сэм-то, Сэм хорошо. Уже многое понимает. Правда, говорит неохотно.

– А это не может быть его рук дело?

– Вы о чем, преподобный? – уточнил Магистр.

– Подбрось да выбрось, не мог он детей куда-нибудь девать?

– Вряд ли. Он у нас по специальной программе занимается и редко когда с обычными ребятами видится.

– На всякий случай проверьте его и порасспрашивайте. Мы не участвуем, чтобы не нервировать ребенка, – попросил я.

– Хорошо. Сделаю, преподобный.

Мы еще раз обошли школу, но больше ничего необычного не заметили.

Сидеть в учительской и ждать у моря погоды не наш метод. Мы распрощались с учителями и заверили, что если что-нибудь прояснится, то сразу на колеса и к ним. Все, что нам станет известно, они тут же узнают.

Магистр молча кивнул и отпустил нас с миром.

* * *

Из школы мы направились в полицейский участок. По дороге нас поймал вызов – убийство на Кленовой улице. Поскольку мы находились рядом, решили заехать.

Возле двухэтажного уютного дома нас встретил подтянутый деловитый кентавр, стерегущий оцепление. Козырнул Нику, поклонился мне и пропустил внутрь.

В доме толклось достаточно народа, чтобы сложилось впечатление общежития. Все в основном в форме кентавров и несколько гражданских из числа медэкспертов. Завидев нас, навстречу вышел старший кентавр, полный сутулый мужчина лет за сорок, плохо выбритый, с красными свиными глазками, козырнул и доложил суть дела:

– Тело обнаружил молочник, такие дела. Он по утрам в этом районе постоянно молоко разносит, такие дела. Мы сразу приехали. В доме проживал Робур Жак, такие дела. Тихий мирный старикан. Никого не трогал. Ни с кем не связывался. В прошлом ученый, историк по образованию. Теперь на пособие живет. Жил. Переехал к нам несколько лет назад. Из талантов, умел заклинать дождь, такие дела.

– Что это значит, дождь заклинать? – удивился я.

– А он когда хочет, мог дождь сгустить в отдельно взятом пространстве. От него все время фермеры страдали, такие дела. Он на воле жил за городом, рядом полно фермерских хозяйств, а Робур когда в волнение впадал, всегда дождь вызывал. Вот фермеры и начали жаловаться. Робуру бы себя поберечь и не волноваться по пустякам, а он, когда работал, все время в ажиотаж впадал. Нервишки его и погубили. К нам выселили на покой.

– И часто он здесь округу заливал? – поинтересовался я.

– Так время от времени. Но обычно ему не давали. Рядом Максим живет. Он засуху устраивать любит. Вот они друг друга и гасили… по мере сил и возможностей. Зарывали, так сказать, любой конфликт в зародыше.

– Нам бы тело осмотреть, – потребовал Ник.

Кентавр опомнился, хлопнул себя по бокам, развернулся и направился вглубь дома.

То, что мы увидели, сложно было назвать телом. И уж, по крайней мере, недавно убиенным. Высушенная мумия, которой на взгляд было лет под тысячу. Быть может, ее похитили из исторического музея и тайно приволокли домой. Какой-то фанатичный коллекционер. Если вспомнить, кто по профессии пострадавший, то мозаика сходится.

– Ты что темнишь? Где убитый? – спросил сурово Красавчег.

– Как где? Вот оно, – кивнул на мумию кентавр и нахмурился.

Он не понимал, чего от него хотят.

– Ты что нам тут втираешь? Пытаешься голову запудрить? Трупу уже как минимум фараоново время минуло, – наседал Ник.

– Ничего я не втираю. Это и есть Робур Жак. Он еще вчера молочнику дверь открывал и расплачивался. А сегодня вот как выглядит, неприглядно. Такие дела, наоборот, вы меня путаете, только не понимаю зачем, – возмутился кентавр.

Мы с шерифом переглянулись.

Мы пожали плечами в недоумении.

Мы присели на корточки возле тела.

Сомнений не оставалось – это мумия, что бы там ни говорили сомневающиеся. Только и не доверять кентавру оснований не было. Если он утверждает, что перед нами хозяин квартиры, стало быть, так и есть. Скрюченный, сухой, даже уже окаменелый. Глаза точно две черные изюминки и провал рта с белыми здоровыми зубами. Такого мне не доводилось раньше видеть.

– А почему мы решили, что Робура, как его там, убили? – спросил неожиданно Ник.

Кентавр удивился.

Кентавр на время потерял дар речи.

Кентавр захлопал глазами.

– То есть как? То есть, какие дела? Не понимаю, – выдал он.

– Ну смотрите. Следов насильственной смерти нет. Раз. Ну, высох человек, с кем не бывает. Поза не подразумевает под собой борьбы. Два. Лежит себе человек на ковре в спальне. Не дошел до кровати. Мало ли, плохо стало, споткнулся, упал, мертв, – рассуждал феерически Красавчег.

– А как же, позвольте, вся эта сухость в теле образовалась? – спросил растерянно кентавр.

– Естественным путем. Если он дожди там заклинал и прочее-прочее, то вот со смертью и высох сразу. И мы берем только вариант, что оно и правда хозяин квартиры, а не украденная в музее мумия.