Садовник для дьявола

Днем эти звуки скрадывала людская суета. Ночью, когда неугомонные ложились по постелям, дом оживал. Надежда Прохоровна опасливо косилась по углам и вспоминала гоголевского Вия и бабушкины сказки о домовых, кровососущих вурдалаках и призрачных «гостях». Что, если вспомнить рассыпанные бусины, делало «гостей» весьма материальными…

Вот ведь напасть!

Надежда Прохоровна обругала себя пугливой курицей и суеверной клушей, покрепче стиснула веки – чтоб не таращиться по темным углам! – и начала считать баранов.

Кудрявые барашки прыгали через веселенький воображаемый заборчик; кучерявые облака плыли по придуманному небу.

Софье Тихоновне пересчет парнокопытных обычно помогал. Надежда Прохоровна споткнулась на тридцать пятом баране.

Придумают же – скотину на ночь пересчитывать!

Плюнула на стадо и кудрявые облака над забором. Повернулась на бок, подоткнула одеяло. И уснула.

Но время показало, что не крепко.

Легкий деревянный скрип и тихий скрежет железа о железо доносился откуда-то сверху.

Надежда Прохоровна открыла глаза и вначале подумала, что звуки эти – продолжение сна. За окном стоял серый предутренний туман, возле кровати тихонько фыркала проснувшаяся Тася.

– Эй! Кто там есть? – громогласно выкрикнула бабушка Губкина. – Сейчас милицию вызову.

Голос испуганно каркнул, сорвался на фальцет; по скрипучей деревянной лестнице скатились торопливые шаги, прошелестели по прихожей за дверью хозяйской спальни, стихли.

– Эй, кто там есть? – тише, больше для себя проговорила баба Надя.

Дом, прекративший ночные проказы, стоял тихохонько и мирно. За окном, почти съеденные белесым туманом, скучно висели яблоневые ветки.

Надежда Прохоровна нашарила ногами тапки, рукой, почти не глядя, выловила из стакана вставную челюсть.

Страх-то какой, Господи!

По второму этажу, как раз там, где была предназначенная ей спальня, кто-то ходил!..

Что, если преступник явился за востроглазой, вездесущей бабкой?!

Шаркая и припадая на левую ногу, Надежда Прохоровна подкралась к комнатной двери. Сзади безбоязненно и громко по паркету цокали собачьи когти – Таисия собралась на утреннюю прогулку.

Надежда Прохоровна резко рванула на себя дверную ручку!

В небольшой прямоугольной прихожей совершенно пусто. От одежды на вешалках пахло духами, яблоками и немного псиной. На узкой полочке дремали шляпы.

Баба Надя выпрыгнула за порог. Ударила вытянутой рукой по толстенному вороху одежды!

В углу за вешалкой никого не было. А больше в прихожей спрятаться негде. Вытягивая шею на манер гусыни, глаза выпучивая на манер глубоководного краба, Надежда Прохоровна подкралась к лестнице, поглядела вверх – на площадке второго этажа тоже вроде никто не поджидал.

Обиженная невниманием Таисия призывно тявкнула, бабушка подпрыгнула.

– Тихо, Тася! – прошипела полуобморочно. – Сейчас пойдем!

Но направилась совсем не к двери на улицу, а, цепко держась за перила, разглядывая каждую ступень – второй встречи с бусинами бабушке точно не пережить на эдакой-то крутизне! – поднялась на второй этаж.

Оглядела гостевую спальню, проверила, в целости ли деньги в сумочке, пенсионное удостоверение.

Даже в шкаф огромадный пугливо нос сунула.

Все цело, все в порядке.

А чем скрипели-скрежетали – непонятно.

Надежда Прохоровна покрутилась на месте, вышла в крошечный коридорчик, и взгляд ее наткнулся на противоположную дверь бывшей хозяйской спальни. Большая, когда-то белая, а сейчас желтоватая, она стояла запертой многие годы, почти со смерти Алексея Дмитриевича.

Сейчас из замочной скважины забытой двери торчал большой, тронутый ржавчиной ключ.

Надежда Прохоровна нахмурилась. Припомнила. Еще вчера и даже сегодня – если считать началом суток беспокойную полночь – этого ключа тут не было.

Баба Надя, шаркая, подкралась к двери, дернула за ручку – все так же заперто, – попробовала вынуть ключ.

Тот намертво застрял в клешне замка.

Надежда Прохоровна приложила усилия – замок заскрежетал, противно скрипнул, но бородку не выпустил.

Так, значит, догадалась бабушка, застрял, родимый. Тобой тут и скрипели, стало быть. Наружу извлекали.

Подумала немного, оставила борьбу с железом на потом и спустилась вниз к нетерпеливо похрюкивающей Тасе.

Вышла на крыльцо – туман, туман, – скоренько подхватила собачку на руки и, бдительно оглядывая каждую ступеньку, спустилась в сад.

Поставила болонку под смородиновый куст и заспешила за угол, туда, где над малиновыми кущами нависал хмурый балкон закрытой спальни: очерченный довольно пыльным стеклом, балкон почти касался толстых веток древней яблони.

Надежда Прохоровна подняла голову вверх, пошарила глазами по самой ближней толстой ветке и.

Не очень удивилась, обнаружив на ветке желтое пятно свежесодранной коры. Повредили ветку недавно. Пятно еще не успело стать серым и располагалось поверху ветки, так, что, если не предположить, что оно там есть, в жизни не разглядишь.