Садовник и плотник

Развитию способности к овладению мастерством способствуют и другие изменения[213]. По мере взросления нейронные связи в значительной степени “обрезаются”, многие исчезают. Оставшиеся нейронные связи, особенно те, что часто используются, постепенно и все плотнее покрываются веществом под названием миелин, которое повышает их проводимость: уменьшает шансы на рассеивание и передачу возбуждения “соседним” клеткам. В то же самое время области мозга делаются более специализированными. Как правило, маленькие дети для решения какой-то одной задачи задействуют больше отделов мозга, чем дети постарше или взрослые.

Все эти перемены вносят свой вклад в трансформацию детского мозга. Мозг дошкольника чрезвычайно гибок и легко меняется, но он в то же время производит много шума – бессмысленной информации. Мозг школьника гораздо более продуктивен и эффективен, но при этом он также более ригидный.

С одной стороны, овладение мастерством становится возможным благодаря этим изменениям в мозге, с другой – накапливающийся опыт практики и контроля, которые ведут к полному овладению каким-либо навыком, и сам по себе изменяет мозг. Когда вы снова и снова создаете те же нейронные связи – например, снова и снова играете гаммы на фортепиано, – эти связи становятся более сильными и эффективными – совсем как мышцы плеча, которые укрепляются, если вы снова и снова бросаете бейсбольный мяч. Однако при этом те же нейронные связи утрачивают гибкость и их все труднее менять. Точнее всего будет сказать, что оба типа изменений взаимодействуют. Изменения мозга способствуют приобретению новых видов опыта, а этот опыт, в свою очередь, изменяет мозг[214].

Ученичество

Как происходит овладение навыком или умением? На протяжении большей части истории обучение в среднем детстве (middle childhood), то есть в возрасте примерно от шести до одиннадцати лет, означало вовсе не формальное школьное образование, а ученичество (apprenticeship). Ребенок осваивал новые навыки неформально, внутри семьи или за ее пределами (во втором случае ученичество начиналось позже и было более формальным). Большинство жителей Земли в то время были либо охотниками-собирателями, либо крестьянами, а охоте и собирательству, как и сельскому хозяйству, дети обучаются, помогая взрослым, – это и сегодня так[215]. Дети также осваивали более специализированные навыки, поступая в ученики к ремесленникам и торговцам.

Дошкольники демонстрируют некоторые начала подобного ученичества, когда подражают окружающим. Антропологи и исследователи психологии культуры, не говоря уже о родителях, видят, как даже совсем маленькие дети пытаются подражать всему, что, как они видят, делают их близкие – будь то обращение с мачете или выпекание оладий. Но если дошкольники, в сущности, просто играют во все эти взрослые навыки, школьники начинают осваивать их по-настоящему. Печь оладьи вместе с двухлетним малышом – это куда более хлопотное и трудоемкое занятие, чем делать это самому, но к восьми-девяти годам дети уже способны по-настоящему делать работу по дому. Ученичество – это в равной мере и игра, и работа.

Дети школьного возраста наблюдают и подражают так же, как и дошкольники. Но они особенно эффективно научаются, когда взаимодействуют с очень компетентными взрослыми в характерном цикле проб и ошибок[216]. Ученик или ученица внимательно наблюдают за работой мастера, а затем решаются выполнить простую часть навыка – скажем, перемешать кушанье в горшке, вырезать элемент выкройки или грубо обтесать заготовку для дальнейшей плотницкой работы. Мастер, в свою очередь, комментирует действия ученика (часто весьма критически) и предлагает ему (или ей) повторить эти действия еще раз. С каждым новым циклом подражания, практики и критики ученик или ученица действуют все более умело и постепенно допускаются к исполнению все более сложных частей рабочего процесса (приготовить соус бешамель, сделать вытачки на лифе, соединить детали с помощью шипа и гнезда).

Эти повторяющиеся циклы ученической практики могут быть весьма изматывающими. Японская дзенская притча рассказывает о юноше по имени Матаюро, который страстно хотел учиться у великого мастера фехтования Бандзё[217]. Однако Бандзё вместо того, чтобы сразу же начать учить Матаюро обращению с мечом, отправил его на кухню резать овощи. В первый же день, когда Матаюро резал редис, Бандзё внезапно, без предупреждения, напал на ученика и больно ударил большим деревянным мечом, ничего при этом не объяснив. Потом это повторилось снова, а потом снова, и так продолжалось месяц за месяцем, и каждый раз Бандзё нападал все более неожиданно. К концу третьего года, проведенного в кухне, Матаюро был постоянно настороже и держал ухо востро, готовый в любой момент пригнуться. Тогда и только тогда наставник Бандзё объявил, что Матаюро может приступать к тренировкам. Разумеется, из Матаюро получился величайший мастер фехтования во всей Японии.