Садовник (история одного маньяка) (СИ)

Казалось, он вновь в лабиринтах Doomа. Долгое, неподдающееся подсчету время сидит у экрана, напряженно отслеживая, как ломается каждый квартал, каждый угол, как из темноты подворотен щерится смерть, а на панели мелькают проценты ускользающей жизни… Вот только вместо винчестера - глупый бублик руля.

Небо висело тяжелым, каменным сводом. Бурлящие лиловым огнем облака задевали верхушки высоток, вызывая страх у редких прохожих и окончательно отбивая желание покупать квартиру на последнем этаже. Ветер подхлестывал их обломленными ветками, мусором, первыми крупными каплями. Рвал золотистые кроны деревьев - все злее, уносил волшебное украшение города по мрачным каньонам улиц…

Скрипнув зубами, Эд снова свернул наугад на очередном светофоре.

И тут же позади с сухим треском ударила молния!

Яркая, ни с чем не сравнимая вспышка в зеркале ослепила его.

Руки непроизвольно дернули руль, машина вильнула на мокром асфальте, слегка ударив в левый висок… И продолжила свой победный полет - впервые свободный от воли хозяина, все еще видевшего отпечаток огромной звезды в рефлекторно зажмуренных глазах…

Целый миг, растянувшийся в вечность, Эд беспомощно слушал визг шин, разноголосые сигналы вокруг и то, как кто-то до безумия спокойный внутри него сомневался: а стоит ли тормозить - ведь пойдет юзом?…

Когда, наконец, его швырнуло о руль.

- Э, чувак, ты жив?

В лицо дохнули хорошим виски. Свежим, еще не успевшим перегореть. Наверное, именно это и привело его в чувство так быстро.

Сквозь шум в голове и боль в левом плече Эд различил распахнутую дверцу, а в ее проеме - коротенького полного мужичка. На тихий стон Эда тот радостно всхрапнул и, переступив с ноги на ногу, завопил куда-то за спину: «Жив он! Жи-и-ив, чертяка!», энергично сотрясая его левое плечо.

Эд ответил «самаритянину» матом.

Тот растерянно моргнул, снова оглянулся на кого-то невидимого за пеленой мелкого дождя. Потом хлопнул себя по лбу.

- А-а-а, шок… Ты, чувак, это… в катастрофу попал. Но не дрейфь - живой же! - добродушно запричитал он, дыша алкоголем и все так же сжимая пострадавшее плечо. - Скорую сейчас вызовем, подлатают тебя быстренько и… Бля-я-я! - его голос вдруг обрел мощь сирены и на миг сумел перекрыть даже громовые раскаты.

Эд сдавил напоследок его пальцы еще сильнее - до хруста и, сметя теперь уже безвольную руку со своего несчастного плеча, стал выбираться из машины.

Как ни странно, чувствовал он себя практически нормально. Ныла левая верхняя сторона торса, но боль нигде не была острой, да и рука двигалась без особых проблем. В голове шумел ливень, что создавало странный диссонанс с мелкими каплями, ложившимися на лицо… И в общем-то все.

Он повернулся к машине, ожидая чего угодно - от сбитой старушки с тросточкой до помятого джипа с неулыбчивыми мужчинами крупного телосложения вокруг. Несколько секунд на дороге вслепую - слишком много, знает каждый водитель.

Но обнаружил, что ущерб, причиненный окружающему миру его бесконтрольной ездой, исчисляется лишь разнесенной в щепки парковой лавочкой. Капот «хонды» собрался гармошкой, бесславно уткнувшись в бетонную клумбу рядом с ней.

- Ну пусти, Колян! Ну дай же я ему хоть раз врежу, а?! - толстячок, разом растратив все свое добродушие, размахивал кулаками и рвался к нему из объятий друга - наверное, более мудрого (а скорее, менее пьяного)…

Но это было совершенно не важно.

Потому что слева в конце длинной аллеи с пунктиром из лавочек, исчезавшим во тьме, мерцали три искры: красная, желтая и зеленая…

Эд облизнул губы. Сглотнул, чувствуя, как кадык проскреб по сухому горлу…

И, забыв в ту же секунду о мужике, мечтавшем врезать ему хоть раз, и о своей разбитой машине, так и брошенной - с ключом в замке и распахнутой дверцей, походкой жаждущего в пустыне, узревшего источник, направился прямо в тоннель - под густые кроны, гасившие даже сполохи молний в небе…

Вход в «преисподнюю» был ярким и четким. Ни единый силуэт не нарушал линий косого прямоугольника, который (как и всегда в это время) слегка курился багровой дымкой под завесой дождя.

Эд секунду смотрел на него из-под плачущих кленовых листьев, а затем бросился бегом преодолевать расстояние, остававшееся до лестницы, ведущей вниз. Под козырьком он слегка отряхнулся, смел капли с волос и начал спуск под одобрительное бормотание грома…

Еще на первых ступенях стало ясно: здесь все по-старому.

В ноздри ударил запах забытых удовольствий - смесь табака и мела. Приглушенный свет выхватывал столики один за другим…

Кое-где на зеленом сукне шла игра. Но большая часть пустовала. И только несколько тихих компаний сидело за выпивкой, погруженных в полумрак. Бархатная портьера длиной в ползала наносила на каждый предмет свой кровавый тревожащий контур. Как и всегда.

Наконец показался и его любимый столик - самый дальний… А возле его металлических ножек, по-хозяйски раскинув начищенные до блеска носки, расположились черные ботинки. И кончик темной полированной трости.

Дежавюобрушилось, словно цунами!