Садовники Солнца

Древнейшая идея о том, что Вселенная — не что иное, как бесконечный ряд вложенных друг в друга миров, различающихся своими пространственно-временными масштабами, по всей вероятности, подтверждается. Эта мысль взволновала Илью. Он медленно ходил по каюте, припоминая нужные сведения по космологии… Анаксагор, Бруно, французские энциклопедисты, Лейбниц и, наконец, 1922 год, ленинградский физик А.А.Фридман. Его решения описывали многосвязную вселенную, состоящую из множества замкнутых трехмерных миров, живущих в своем собственном ритме времени. Пути их, естественно, не могут ни пересечься, ни соприкоснуться… Нет, это не то… Дальше идут «черные дыры», то есть случаи неполного свертывания пространства — времени. Их еще называют «воротами», через которые полузамкнутый мир может быть связан с соседним… Это уже ближе к истине… Модель Черняка… Гипотеза Гордеева о промежуточной стадии коллапсирования — «робких черных дырах». Однако у этой туманности нет даже намека на схлопывание звезды… Короче, как ни крути, элементарная логика подсказывает: Окно — это прокол в мироздании. Факт, о котором уже почти не спорят. Спорят о природе факта, но это совсем другое дело. Для меня важен факт…

Илья, наконец, снял тяжелый панцирь формы, прилег.

…Он снова шел коридором, снова навстречу ему летела светловолосая девушка. Он расставил руки, чтобы поймать ее, но вместо «подарка судьбы» увидел вдруг перед собой какой-то огромный разлом, бездну, заполненную тяжелым туманом. Он попробовал свернуть, потому что вспомнил о смертельной опасности, но было уже поздно… За спиной Ильи кто-то грустно шепнул: «Это — девятый, запомните, он будет девятым…» Желтый туман наступал, обволакивал, уносил в бездну…

Вечером следующего дня капитан пригласил Илью на традиционный кофе.

Они встретились в саду, на первом уровне общения. Столик был рассчитан на двоих, однако в саду отдыхало множество свободных от дежурств звездолетчиков, прогуливались или ужинали исследователи, и Илья понял, что разговор их интересен многим и что с этими людьми ухо надо держать востро.

Однако Драгнев начал разговор неожиданно искренне.

— Ради бога, вы хоть не обиделись? — поинтересовался он, набирая на клавиатуре синтезатора какой-то сложный заказ.

— Я не обидчивый, Калчо, — улыбнулся Илья. — Разумеется, вы имеете в виду некоторую помпезность встречи и ту долю настороженности, с какой братство звездолетчиков и исследователей отнеслось к моему визиту на Станцию.

— Какое хорошее слово — настороженность. — Драгнев покачал головой. Нас можно понять, брат, — употребив это обращение, он автоматически перешел на «ты». — И ты, конечно, давно нас понял. И, конечно же, не обиделся, потому что обидчивых Садовников не бывает. А настороженность… Это, по-моему, всегда только производное. Производное от незнания или непонимания…

— Что же непонятно тебе, брат? Или твоим друзьям?

К их разговору явно прислушивались.

«Что ж, — подумал Илья, — на первом уровне общения секретов не бывает. Да и тон беседы не может быть другим. Только доверительный».

— Мы не понимаем, как можно судить поиск, не зная его результатов, сказал Драгнев. — Ведь исследования только разворачиваются. Мы еще слепые, будто щенки… И потом… Почему Окном и его проблемами занялась именно Служба Солнца, а не совет Мира?

— Ну, во-первых, я не собираюсь на Станции уподобляться Фемиде… с завязанными глазами. — Илья отхлебнул кофе. — Мы тоже исследователи. Только другого профиля. В данном случае, Калчо, я буду специалистом по установлению причинно-следственных связей между фактами, событиями, поступками людей.

— Это сложно, — сказал Драгнев.

— А кто говорит — просто? — вздохнул Илья. — Судить я могу только очевидное… А «результаты» у поиска уже, кстати, есть. Разве восемь жизней не есть результат, достойный печали всех Обитаемых миров?

Тяжелое молчание разлилось по саду, еще несколько минут назад такому оживленному.

— Я не считаю, что гибель товарищей — повод для немедленного сворачивания всех работ, — спокойно продолжал Илья. — Мы — в пути. А при любом движении возможны потери… Не знаю, может, вся беда в методике исследований, не знаю…

Звездолетчик поднял на собеседника грустные глаза:

— Это хорошо, что ты сначала исследователь, а уж потом — судья. Но ты не ответил на второй вопрос: почему нами занялась именно Служба Солнца?

— Теперь уж ты не обижайся, — Илья упрямо наклонил голову. — Ваше братство, то есть исследователи и звездолетчики, узко специализировано раз. Вы находитесь на острие научно-технического прогресса и сами же создаете его движение — два. Вы наиболее разбросаны во Вселенной, то есть, вы дети малых коллективов — три. Не так ли?

— Логично, — согласился Драгнев. Его крупная голова чуть склонилась, как бы подтверждая аргументы собеседника.