Садовод

До начала вечерней службы оставалось еще около часа, людей было немного. Что ж, тем лучше, значит, можно будет пообщаться с персоналом. Продумывая свой визит еще с утра, Сергей решил ничего не говорить о смерти Беллы. Пусть она числится не убитой, а без вести пропавшей. Во-первых, меньше будет эмоций, а во-вторых, служители храма с большей готовностью расскажут о личной жизни девушки. Если таковая была, конечно

Продавщица из церковной лавки, сутулая женщина с грустным лицом, известием об исчезновении Беллы Квашниной была сильно взволнована. Старушка за стойкой, принимающая записки о поминовении, только охала и качала головой. Точнее, обе они сначала просто не поняли, о ком идет речь. Оказалось, что погибшую девушку здесь знали не по тому имени, которое было указано в паспорте, а по крестильному имени — Варвара. Сестра Варвара, вот как. Да, она уже целую неделю не появляется, хотя раньше приходила с периодичностью в три-четыре дня. Нет, о ее личной жизни они ничего не знают, ни разу ее с мужиком не видели. Хотя лучше бы с батюшкой поговорить…

Сергея интересовало, какие конкретно функции выполняла Белла-Варвара в церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи, и он на свой вопрос получил ответ. В переводе на светский язык, девушка была чем-то вроде консультанта. Разъясняла прихожанам, в основном новичкам, правила внутрицерковного поведения, указывала, где какая икона висит, как нужно стоять во время службы, в каком порядке совершать ритуальные действия, когда осенять себя крестным знамением, когда наклонять голову… Но функциями консультанта она вовсе не ограничивалась, присваивая себе еще и полномочия духовного цензора. Беспрестанно делала замечания, нередко в жесткой и категоричной форме, требовала делать не так, а вот этак и не успокаивалась, пока ее требование не выполнялось. Контролировала, одним словом. Больше всего от нее доставалось детям и молодым женщинам. Первым — за вечную шумливость и непоседливость, вторым — за неправильный, с ее точки зрения, внешний вид. Неприкрытые коленки и выбивающиеся из-под платка волосы раздражали ее донельзя, могли стать причиной шумного конфликта.

Церковные женщины рассказывали о сестре Варваре с уважением в голосе, но в то же время и с некоторой опаской. Волков чувствовал это и понимал, что обе они явно смягчают картину, рисуя Беллу в более мягких тонах. А как иначе, здесь ведь тоже есть своя корпоративная этика. Сор из избы, то есть из церкви, не выносить. О личностях такого сорта Волков знал не только от верующих знакомых, но и по собственному опыту. Будучи подростком, он, как и многие в этом возрасте, мучительно искал ответы на вечные вопросы о смысле жизни, о добре и зле, о морали и нравственности. Искал в том числе и в различных религиозных течениях. Подобно киевскому князю Владимиру, «испытывал» верования и философские системы. Ответы на вечные вопросы нашлись сами собой уже в более зрелых годах, когда пришло понимание, что нужно не лениться и не искать их в готовом виде, а расширять кругозор, наполнять голову знаниями, размышлять, анализировать и сравнивать, вот тогда и толк будет. Но в четырнадцать-пятнадцать лет, когда понимание еще не пришло, но уже очень хотелось объяснить все странное и загадочное, а заодно и обрести всемогущего заступника, способного выполнить любую просьбу, он несколько раз захаживал в православные церкви города. Стоял, внимательно вслушиваясь в малопонятные слова молитв и песнопений, рассматривая изображенные на иконах сюжеты, и прислушивался к собственному сердцу: не екнет ли? Не екнуло.

Зато молодой Сережа Волков познакомился с явлением, которое молва народная именует «белыми платочками», невольно вкладывая в красивые слова негативный смысл. Прицерковные старушки… Если кому-нибудь взбредет в голову провести статистическое исследование и узнать, скольких молодых людей они оттолкнули-отвратили от христианства вообще и от православия в частности, число получится отнюдь не мизерное. Человек привык мыслить ассоциативно, образно. А с каким образом он сталкивается, переступая порог храма? Кто шипит и рычит на него, делает грубые замечания, пугает его карой небесной за неправильное или неточное прикладывание к иконе или за тронутые тушью глаза? И замечания-то основаны большей частью на суеверии, на обрядоверии, не имеющем ничего общего с христианской идеей. «Таких не отпевают!» — грубо рявкнула приемщица поминальных записок, вычеркнув показавшееся ей не славянским имя. «Если заходишь в храм с ребенком, веди его справа от себя, справа, не слева!» — кричит другой божий одуванчик молодому отцу семейства. «Нечего с голыми руками в святой церкви делать, так только блудницы ходют!» — распаляется третья, у которой если и были в жизни радости, так остались в далеком прошлом… А ведь именно их начинающий прихожанин и принимает за лицо церкви. Подумает, развернется и уйдет.