Сады Луны

Уже несколько месяцев что-то удерживало чародейку. Наверное, смерть Калота можно было предсказать, и наверное, это подозрение всё время пряталось где-то на краю сознания. Боль и страх всю жизнь формировали её душу, но время, проведённое с Калотом, эту форму меняло — делало светлой, счастливой, свободной. Рваная Снасть называла это маленькой радостью.

— И снова ты сама отказалась? — Она почувствовала в собственных словах горечь, и тотчас возненавидела себя за это. Прежние демоны вернулись к ней и потешались над крахом её иллюзий. Ты уже однажды отказалась от Колоды — в ночь перед тем, как Паяцу перерезали горло, в ночь перед тем, как Танцор и человек, который потом начал править Империей, пробрались в замок твоего хозяина — твоего любовника. Ты же не будешь отрицать, что есть в этом некая закономерность, женщина?

От воспоминаний, которые она считала давно похороненными, на глаза навернулись слёзы. Рваная Снасть часто заморгала и посмотрела на Колоду.

— Ну что, старая подруга, хочу ли я, чтобы ты поговорила со мной? Нужны мне твои напоминания, твоя сухая уверенность в том, во что верят только дураки?

Краем глаза она заметила какое-то движение. Внутри свёртка что-то зашевелилось. Тут и там кожа приподнималась. Рваная Снасть поражённо смотрела на свёрток. Потом, затаив дыхание, она взяла его и положила перед собой. Чародейка вытащила из ножен у пояса небольшой кинжал и начала разрезать швы. Предмет внутри замер, словно ждал результата её усилий. Она откинула отрезанный кусок кожи.

— Снасть, — произнёс знакомый голос.

Широко раскрытыми глазами чародейка смотрела, как из свёртка выбирается деревянная кукла в ярко-жёлтой шёлковой одежде. На круглом лице были краской нарисованы знакомые черты.

— Локон.

— Рад тебя снова видеть, — проговорила кукла, поднимаясь на ноги. Она зашаталась и раскинула искусно вырезанные руки, чтобы удержать равновесие. — А душа-то всё-таки перенеслась, — заявил он, снимая шляпу, и даже умудрился неуклюже поклониться.

Перенос душ.

— Но это искусство было утрачено столетия назад! Даже Тайшренн… — Она замолкла и плотно сжала губы. Её мысли неслись вскачь.

— Об этом позже, — заявил Локон. Сделал несколько шагов, а потом склонил голову, чтобы осмотреть своё новое тело. — Ну, что ж, — вздохнул он, — глупо капризничать, не так ли? — Кукла подняла нарисованные глаза на чародейку. — Ты должна пойти в мой шатёр, прежде чем это взбредёт в голову Тайшренну. Мне нужна моя Книга. Ты теперь в деле. Назад дороги нет.

— В каком деле?

Локон не ответил и отвёл свой жутковатый взгляд. Он опустился на колени:

— Я, кажется, чую Колоду.

По телу Рваной Снасти потекли ручейки пота. Локон и раньше выводил её из равновесия, но это… Она чувствовала запах собственного страха. Чародейка была рада уже тому, что он хотя бы отвёл взгляд. Это Старшая магия, Куральд Галейн, если легенды не лгут. Магия смертоносная, жестокая, дикая и древняя. «Мостожоги» славились своей лихой удалью, но пойти по ближайшему к Хаосу Пути — это же чистое безумие. Или отчаяние.

Почти помимо воли Рваной Снасти открылся её Путь Тир, и сила наполнила усталое тело. Чародейка впилась глазами в Колоду.

Локон, видимо, это почувствовал.

— Рваная Снасть, — прошептал он с ноткой веселья в голосе. — Давай. Оракулы зовут тебя. Прочти то, что должно прочесть.

Скрепя сердце Рваная Снасть потянулась к Колоде Драконов и сама испугалась той волны восторга, которая при этом поднялась в ней. Чародейка видела, как задрожала рука, опустившись на Колоду. Снасть медленно перетасовала её, чувствуя, как прохлада лакированных деревянных карт просачивается сперва в её пальцы, а затем в руки.

— Я чувствую, что в них уже бушует буря, — сказала она, срезав карты и положив их на стол.

В ответ Локон только вызывающе и злобно расхохотался.

— Первый Дом направит путь. Быстро!

Она перевернула верхнюю карту и задержала дыхание.

— Рыцарь Тьмы.

Локон вздохнул.

— Владыка Ночи правит этой игрой. Ну, разумеется.

Рваная Снасть рассматривала нарисованную фигуру. Лицо, как и всегда, оставалось смазанным; Рыцарь был обнажён, его кожа — черна как смоль. Выше бёдер он выглядел как мускулистый мужчина, занёсший над головой чёрный двуручный меч, от которого тянулись и исчезали позади, во тьме, дымчатые, призрачные цепи. Нижняя часть его тела была драконьей, чёрная чешуя бледнела и на брюхе становилась серой. Как всегда, она увидела нечто новое, чего никогда не замечала раньше, нечто связанное с тем, что происходило сейчас. Во тьме над головой Рыцаря что-то висело: она заметила эту тень уголком глаза, и та тотчас пропала, когда чародейка сосредоточила взгляд. Конечно, ты же никогда так легко не открываешь правду, так ведь?