Сады Луны

Приблизилась ночь,

Пока я брел, спотыкаясь;

Мой дух, с трудом преодолевая

И камни, и деревья,

Влачился по земле.

Но, мягко, как ночь сама,

Дитя воздуха, лишенное света,

Приблизился и я к ним,

Мастерам, что камень резали во тьме,

И только видели их звезды за работой.

– Где солнце? – их спросил я.

– И не его ли облик и тепло я ощущаю

В том, что вы творите? Один из них ответил:

– Никто из смертных на земле

Не может противиться его лучам,

И разум угасает, когда опускается тьма,

То, что творим мы ночью этой —

Могила для тебя и рода твоего.

– Простите, что помешал вам, —

Сказал я.

– Покойный не мешает, – ответил

Мастер. – Он приходит.

Камень Нищего. Даруджистан

«Еще одна ночь, еще один сон, – простонал Крупп, – и нет в нем ничего, кроме неверного огня». Он держал руки над мерцающим, неумирающим пламенем, оставленным верховным богом. Подарок казался странноватым, но он чувствовал, что в нем имеется тайный смысл. «Крупп поймет, в чем тут суть, даже если в конце его ждет разочарование».

Земли, в которых он оказался, были заброшенными: ни пашни, ни признаков жилья. Он сидел, скорчившись, у одинокого огня посреди этой пустыни, воздух вокруг был ледяным. На севере и востоке горизонт отливал зеленым, почти светился, хотя луна не взошла, чтобы составить компанию звездам. Круппу раньше не доводилось видеть ничего подобного, хотя все эти картинки родились в его воображении. «И впрямь волнуют, заявляет Крупп. Эти образы перед мысленным взором, они ведь не случайны? Крупп знает, что не случайны, он охотно вернулся бы сию же секунду в свою постель, будь его воля».

Он принялся разглядывать простирающиеся вокруг земли, поросшие мхом и лишайником, изумляясь их ярким, необычным цветам. Он когда-то слышал легенды о Красноконечной равнине, лежащей далеко на севере, за плато Лидрон. Что, так и выглядит тундра? Она всегда представлялась ему местом бесцветным. «Взять хотя бы эти звезды над головой. Они блестят, словно юные, нет, сияют, будто бы изумленные тем, кто созерцает их. А земля под ними отливает всеми оттенками красного, оранжевого и голубого».

Крупп поднялся, услышав надвигающуюся с запада волну шума. Вдалеке двигалось огромное стадо каких-то животных с коричневым мехом. Струйки пара, вырывавшегося у них из ноздрей, оставляли в воздухе над ними и позади них серебристое свечение. Он смотрел на все это некоторое время. Когда стадо приблизилось, Крупп увидел красные полоски на шкурах животных и их рога, ныряющие вниз на бегу и возвращающиеся снова вверх. Земля дрожала от их бега.

– Круппу любопытно знать, это ли есть жизнь мира? Вернулся ли он к самому началу времен сейчас?

– Да, – подтвердил низкий голос у него за спиной. Крупп повернулся.

– А, заглянул на мой огонек, да?

Перед ним стоял приземистый человек, его кожа была покрыта изображениями оленей или каких-то похожих на них животных. На его головном уборе, из-под которого выбивались седые космы, красовались оленьи рога. Крупп поклонился:

– Ты видишь перед собой Круппа из Даруджистана.

– Я Пран Шоль из Крон Т'лан Аймассов, – ответил человек, подходя ближе и присаживаясь перед огнем. – Меня также называют Белым Лисом, Крупп Премудрый, – добавил он, бросая взгляд на Круппа и улыбаясь.

Лицо Прана было широким, под гладкой золотистой кожей проступали кости черепа. Глаза едва виднелись, скрытые плотными веками, но то, что блестело из-под них, было янтарного цвета. Пран вытянул над огнем длинные руки.

– Огонь – это жизнь, жизнь – это огонь. Эпоха льдов заканчивается, Крупп. Долгие годы вы скитались здесь, охотясь на бесчисленных животных и воюя с Ягутами в южных землях, рождаясь и умирая в муках, уплывая по замерзшим рекам,

– Крупп, стало быть, забрел далеко.

– К началу и к концу. Мой род уступает дорогу твоему роду, Крупп, хотя война еще не закончена. Мы освободим вас от подобных войн. Ягуты сдаются, отходя в забытые земли. Форкрул Эссейлы ушли, хотя с ними мы никогда не воевали. И К'Чейн Ше'Малей больше нет, лед поговорил с ними на языке смерти. – Тут Пран поглядел на огонь. – Наша охота привела смерть в бесчисленные стада, Крупп. Мы идем к югу, а этого быть не должно. Мы – Тланы, но грядет воссоединение, скоро объявят Обряд Аймассов и выбор Гадающего на Костях, а потом погибнет плоть самого времени. С воссоединением родятся Т'лан Аймассы и Первая империя.

– Почему, спрашивает Крупп, ты здесь?

Пран Шоль пожал плечами: