Сады Приапа, или Необыкновенная история величайшего любовника века

Возле трапезной монашки кормили голубей. Одну послушницу птицы облепили сплошь — с головы до ног, фигура ее превратилась в живой контур неземного, трепещущего десятком крыл существа. Но Уду не хотелось на это смотреть. Он повернул к домику, где, он не сомневался, жила игуменья. Ему не терпелось поставить ее в тупик, озадачить. Метров за десять до крыльца он опять почувствовал дурноту: с соседней колокольни звонили, колокольный звон отнимал силы, давил на виски… Нет, ничто не помешает ему задать ей один вопрос, он давно его готовил, трепетал, представляя, как вытянется ее лицо, как схлынет с него кровь, как она будет тщиться искать ответа на него и не сможет найти. Он давно вынашивал свой вопрос, представляя: вот он его задает какому-нибудь церковнику и при этом неотрывно, выжидательно смотрит тому в глаза, наблюдая с неизъяснимым сладострастием, как в них поселяется смятение.

А вопрос он приготовил простенький и убийственно-неотразимый. Спросит он у этой игуменьи так: мол, матушка, если люди созданы по Божьему образу и подобию, а у людей, случается, болят зубы, то не значит ли это, что зубы иногда болят и у…

Уд предвкушал свое упоение, но он не успел даже открыть рта, чтобы задать свой вопрос, потому что когда он, отстранив рукой монашку-придверницу, появился в дверях светелки, матушка, увидя его, закричала. То есть сначала она даже приветливо вышла ему навстречу, но вдруг, приглядевшись к его голове, всплеснула руками и, крестясь, в ужасе закричала:

— Сгинь, сгинь, бесстыжий бес!

На шум сбежались другие послушницы, Уд терял равновесие, хватался за стены, начался визг, в светелку ворвался охранник, выволок шефа на воздух, вызвал по сотовой лимузин. Тяжелый автомобиль подъехал к самому крыльцу, трое телохранителей и Лапиков погрузили босса в салон.

Уже по дороге в Иваново Уд, оклемавшись, позвал в ванную того охранника, который был свидетелем его обморока в домике игуменьи. Здоровый лоб стоял над лежащим в воде Удом, которого опустили в ванную отлежаться в особом целебном растворе.

— Ну что, как едем?

— Нормально, шеф, — сказал охранник.

— Ну, чего я там, в монастыре-то?.. — Уд мялся.

Охранник молчал.

— Ну, расскажи мне обо мне… — Уд сощурился от головной боли, ждал. — Ну?

— Чего рассказывать?.. Я вошел, вы лежали на полу, я вас понес, позвонил по сотовой в машину.

— А они?

— Они чего-то вопили в спину.

Охранник опять умолк.

— А чего они вопили-то, мудак?!! — заорал, вскочив, Уд, он был вне себя, он расплескал воду из ванной. — Что из тебя каждое слово клещами вытаскивать?!

— Простите, босс. Кричали что-то церковнославянское, я в этом не очень…

Уд выгнал его, позвал Лапикова.

— Свяжись с Москвой. По громкой связи.

— Да, шеф.

Через полминуты на его вопросы отвечал дежурный штаба в Москве.

— Ну как там? — спросил Уд.

— Все идет штатно, босс. Вчера в «Итогах» Киселев озвучил данные предварительных выборочных опросов. На предпоследний день перед голосованием вы, шеф, идете на втором месте.

— Ролик катали в эфире?

— Вчера. По трем программам. Сегодня уже нет. Вы же знаете: за сутки до выборов вся агитация прекращается.

— Да знаю, знаю. Нельзя, что ли, быстрее?

— Что быстрее?

— Да я не тебе. Ползем, надоело…

— Понятно, шеф. Счастливого пути. Ждем вас дома к утру. Все готово к встрече.

Громкоговоритель щелкнул. Связь закончилась.

— Лапиков…

— Да, шеф?

— Потри немного спинку, вот тут, справа… повыше… а-а-а, вот тут, хорошо, спасибо тебе, Лапиков. Ты верный человек. Я тебе доверяю. — Он снова улегся в растворе во весь рост, время от времени встряхиваясь на рытвинах. Посмотрел Лапикову в глаза. — Ладно, Лапиков, учи, как договаривались, языки. Если победа будет за нами…

— А куда она денется, шеф?..

— Не перебивай. Если, говорю, мы победим, то сделаю тебя, Лапиков, сам знаешь кем…

8

К Москве кавалькада машин подъезжала под утро. «Линкольн» шефа с джипами охраны шел с крейсерской скоростью 150 километров в час.

Лапиков распорядился, чтобы грузовики и автоприцепы с рекламной продукцией и неизрасходованными контейнерами напитка «УРА!» ехали своим ходом в отрыве от авангарда.

Во время дальних поездок шефа ванная в лимузине легко преобразовывалась в постель при помощи надувных панелей, встроенных во внутреннюю полость чаши. Эти панели к тому же гасили тряску на неровностях дороги. Даже убаюкивали, укачивали его.