Сады Солнца

Сада Селене щедро разбрасывала ядовитый сарказм, упреки и угрозы. А спикер Свободных дальних, Идрис Барр, говорил спокойно, расслабленно — хотя и не менее серьезно. В конце первой сессии он взял слово и несколько минут рассказывал европейцам и бразильцам о том, что Свободные дальние встревожены судьбой родных и близких, находящихся в системах Юпитера и Сатурна, и крайне сожалеют об оставленных домах. Тем не менее Свободные начали жизнь заново. Война дала возможность освоить новые территории, и Свободные не собираются возвращаться. Теперь они отыскали новый дом, и, хотя они будут отчаянно сопротивляться любой попытке альянса подчинить их, они готовы разговаривать с альянсом на равных. Свободные хотят добиться, чтобы ужасная ошибка Тихой войны никогда больше не повторилась, — и исследуют пути к новой жизни, новому обществу.

После своей речи Идрис Барр редко вмешивался в ход переговоров, предоставил другим обсуждать детали — но обнаружил удивительный талант распознавать критически важные моменты, в особенности когда обе стороны истощали аргументы и не знали, как выйти из очередного тупика. Тогда Идрис брал слово и возвращал переговоры в конструктивное русло. Лок стал смотреть на его с невольным уважением, как на умелого врага, а капитан Невес согласилась с тем, что Идрис Барр — крайне опасный и неприятный тип. Настоящий вождь, альфа–самец и тот, кто способен наделать немало бед, если сможет воззвать к дальним систем Юпитера и Сатурна.

— Прикончим его сейчас — и спасем себя в будущем, — предложила капитан Невес.

Лок подумал, что она не совсем шутит.

Вечером они увидели, как Идрис Барр выбыл из игры, суть которой состояла в порхании туда и сюда, сопровождаемом отчаянными криками. Свободные летали во всем пространстве шара–поселения, отскакивали от стен, шныряли между балками. Лок подошел к молодому дальнему, сел рядом и спросил, выиграл тот или проиграл.

— Меня осалили, — ответил Барр. — Теперь мне нужно ждать десять минут, прежде чем я смогу снова присоединиться к забаве.

— А, так суть не в проигрыше либо в выигрыше, а в процессе и мастерстве игры, — заключил Лок.

— Именно.

Идрис Барр был бос и одет в тонкий укороченный комбинезон, взмокший от пота. Молодой, сильный, раскрасневшийся, пышущий здоровьем — большое, счастливое человекоподобное животное. Он обтирал скомканным полотенцем пот с лица и рук, от него шел жар. А Лок люто мерз в дубленке и свитере, теплых штанах и толстых носках.

— Я уже много прожил среди дальних, — сообщил Лок. — Дольше, чем мне хотелось бы. Но все равно осталось многое, чего я не понимаю. Конечно, я пытаюсь. Это моя работа. Трудная. Например, я вижу, что «призраки» не играют с вами. Интересно почему?

— Возможно, вам стоит спросить об этом у них.

— Кажется, они стараются быть серьезными донельзя, — заметил Лок.

— Мистер Ифрахим, мне казалось, вы должны быть безучастным наблюдателем.

— Мне казалось, я высказал абсолютно безучастное личное мнение.

Идрис Барр рассмеялся. Ах, эти его желтые глаза! Как у льва. И непринужденная улыбка на лице — не слишком–то красивом, но таком открытом, притягивающем. Так легко относиться с приязнью к Идрису Барру, хотеть понравиться ему, сделаться его другом. Настоящий альфа–самец от и до. Похож на Арвама Пейшоту — но без внутренней холодности и жестокости.

— Думаю, вы уже заметили, что амбиции «призраков» очень разнятся с нашими, — сказал Идрис. — Но вы ошибетесь, если посчитаете, что нашу рознь можно использовать против нас.

— Это потому, что вы объединились против общего врага?

— Это потому, что здесь хватит места для сотни самых разных образов жизни. И даже для тысячи. Да, мы отличаемся от «призраков» — но мы вовлечены в то же самое великое делание, в расширение человеческого потенциала и возможностей. А оно — отнюдь не угроза людям Земли, но обещание счастливого гармоничного будущего.

— Увы, будущее очень зыбко и неопределенно, — посетовал Лок. — А несомненно в нем только то, что мы увидим лишь немного его, а затем перестанем быть. Мистер Барр, не лучше ли пока оставить мечты о будущем и задуматься над тем, как пережить настоящее?

Идрис Барр повесил полотенце на шею, задумчиво поглядел на дипломата и сказал:

— Вам тридцать пять.

— Что–то около того, — подтвердил Лок, стараясь скрыть замешательство.

Чертов дальний угадал точнехонько.

— Вы — из того же поколения, что и мы с друзьями. Вы — не часть геронтократии, все портящих стариков. Сколько вашему новому президенту? Сто десять? Сто двадцать? А он заменил женщину, умершую в сто девяносто.

— В сто девяносто семь, — поправил Лок. — Но разве возраст важен? Терапия продления жизни…

Идрис мощно хлопнул в ладоши — будто выстрелил из пистолета перед лицом Лока. Тот поневоле отшатнулся.