Сады Солнца

Она шагнула к своему трайку, вынула что-то размером в баскетбольный мяч, кинула Фелису. Предмет медленно покатился по земле, покрытой слоем пыли. Фелис понял, что это, отчаянным усилием встал на ноги, дергаясь, стараясь высвободиться из сети, чуть не крича от ужаса и отчаяния. К его ногам подкатилась отрубленная голова Эми Ма Кулибэли.

– Я оставила тело в клинике, – сообщила охранница, – и добавила забавное сообщение кровью на стене.

– Тебе не нужно было убивать ее. Я уже знаю, что ты можешь делать.

– Нет, ты не знаешь. И не проживешь столько, чтобы узнать.

Фелису стало тяжело ясно мыслить. Разум захлестывало дикими тяжелыми волнами эмоций: ненавистью, горечью, жалостью, гневом. Он в бешенстве уставился на охранницу, забыл, что изображал робость перед ней, изо всех сил борясь с желанием просто кинуться на нее – и покончить со всем прямо сейчас. Но в то же время холодная спокойная часть рассудка, не затронутая никакими эмоциями, последняя часть того, кем он был когда-то, спокойно изучала местность, проход и стены по обеим его сторонам и оценивала критически важные расстояния.

– Твоя миссия провалилась, – выговорил Фелис со всем возможным спокойствием.

– А по-моему, нет, – заметила женщина.

– Она провалилась, когда ты убила мою подругу. Ты убила не ради успеха своей миссии, а чтобы показать свое превосходство надо мной. Ты хотела показать, что я не смог ее защитить.

– Но ведь ты не смог.

Фелиса захлестнуло лютым гневом, сильней, чем он ощущал когда-либо, – будто он заново родился. Кровь колоколом гудела в висках. От усилия сдержаться Фелис взмок, задрожал.

– Тебе не следовало убивать Эми, равно как и Гетера Лайла, и Джаэля Лай Ли. Гетер Лайл не знал, кто ты, – как и Джаэль.

Даже если бы они и открыли, кто ты, они не смогли бы рассказать тюремной администрации. Ты ошиблась, когда убила Лайла, и сделала еще хуже, убив Джаэля. Это привело меня к тебе и убедило заключенных, что настала пора освободить себя.

– Чепуха!

– Я знаю, что ты знаешь о моем имплантате. Он не в сети. Иначе ты бы попыталась использовать его против меня. А если ты посмотришь, то увидишь, что имплантаты всех заключенных сейчас не в сети.

Охранница не ответила, но Фелис заметил, что наклон ее головы чуть изменился. Она подключилась к системе наблюдения. Женщина была умна и быстра, ей потребовалась всего пара секунд, чтобы оценить ситуацию, – но Фелису хватило.

Он прыгнул в сторону и в то же самое время разрядил сверхпроводящий контур, который вынул из батареи разрядника и приклеил к ладони одной из перчаток. Фелис собирался использовать контур против охранницы, но вместо того закоротил волокна пластика, связывавшего руки. От разряда, казалось, онемела вся кожа. Фелис стряхнул сеть на бегу, прыгая на манер кузнечика к самому верху стены у прохода. Затем Фелис помчался по склону к отвесу скалы и узкому карнизу между складками серого камня.

Фелис был на полпути, когда в левую ногу врезалась пуля и заставила покатиться кувырком по пыльным камням. Он попытался встать, но пуля раздробила бедренную кость, и Фелис шлепнулся ничком. Это спасло ему жизнь. Вторая пуля просвистела рядом с головой и вышибла фонтан осколков из выщербленного камня. Опираясь на костяшки пальцев и здоровую ногу, будто калека, Фелис забрался в горный камин, трещину, скрывшись от охранницы, и полез наверх.

Камин шел под острым углом к скальным складкам. Когда охранница подобралась к основанию камина и попыталась стрелять, то сумела только выщербить скалу под ним. Несмотря на сломанную ногу, Фелис далеко обогнал преследовательницу. Камин заканчивался через пару сотен метров, Фелис вылез, перевалился на край узкой площадки. Перед ним пологий склон уходил к основанию купола и массивной бетонной опоры, поддерживающей один из несущих кронштейнов купола. Кронштейн выгибался огромной параболой, по обе ее стороны располагались огромные прозрачные панели. Сквозь них лилось раскаленным золотом солнечное сияние, безжалостно высвечивало изъязвленные голые склоны. Спрятаться было негде.

Левая нога Фелиса стала скользкой от крови, вспухла и почернела вокруг дыры, оставленной в бедре пулей. Он блокировал боль, привстал, балансируя на правой ноге и костяшках пальцев, держа раненую левую ногу так, что ступня лежала боком на земле. Он слегка покачивался, будто искалеченная обезьяна, терпеливо и тихо ожидал, помня уроки, вколоченные давным-давно электрической дубинкой отца Соломона.